Книга Бывший 2. Роди мне сына, страница 61 – Лина Коваль

Выдохнув, пересекаю разделяющее нас расстояние. И что мне сейчас делать?

— Привет, — здоровается Адриан, открывая для меня дверь. — Как прошла твоя встреча с подругой?

Прищуриваюсь. Что-то знает? Или хочет поймать меня на вранье?

— Анна Владимировна — психотерапевт, — признаюсь, устраиваясь в кресле и вытягивая ноги.

— Хорошо. Едем домой?

— Нет, — мотаю головой, вспоминая звонок.

Сжимаю кулаки, представляя картину в подъезде родительского дома. Это ведь то, о чем не с каждым поделишься. Затем внимательно рассматриваю Адриана. Идеально-серый деловой костюм, золотые часы, начищенные кожаные туфли.

Отвернувшись, мотаю головой. В конце концов, что я теряю? Одной мне всё равно не справиться.

— Так куда? — спрашивает он непонимающе.

Развернувшись, мягко сжимаю его локоть и, глядя в глаза, тихо выговариваю:

— Мне… нужна твоя помощь, Андрей.

— Какой позор, — произношу, усаживаясь в машину возле родительского дома спустя час.

Ненадолго прикрываю лицо руками.

Адриан отправляет теперь уже грязный пиджак на заднее сидение и награждает меня снисходительным взглядом.

— Перестань, дорогая. В жизни чего не бывает.

— Да, но только не со мной, — отворачиваюсь к окну. — Я каждый раз так боюсь, что папа ещё выкинет, что у меня дар речи пропадает, когда подобное происходит. Просто ступор какой-то.

— И часто это у него бывает? Пристегнись, пожалуйста.

— Так как сегодня — впервые, — качаю головой и хватаюсь за ремень.

Щеки всё ещё горят от стыда.

Когда Адриан практически волоком затаскивал отца в квартиру, тот совершенно ничего не соображал. Ну а вспоминая полнейший бардак в отцовской комнате и выставку из распитых бутылок, и вовсе снова досадно прикрываю глаза. Хорошо хоть мама чувствовала себя получше и тоже, пока мы находились в квартире, постоянно извинялась.

Вспомнив о себе, отодвигаю солнцезащитный козырек и привожу своё лицо в порядок.

— Почему ничего не рассказывала? — спрашивает Адриан, изредка на меня поглядывая.

Наш автомобиль выезжает из двора и тут же замирает на светофоре.

Макрис посматривает в зеркало заднего вида. Нахмуривается. Я пытаюсь обернуться, но он кивает на светофор и снова спрашивает:

— Почему, Вера?

— О том, что мой отец просто обожает выпить и прикорнуть на дневной сон в подъезде? — озадаченно спрашиваю. — Не знаю, Андрей. Не всякому ведь такое расскажешь.

— Высоко же ты меня оцениваешь, — усмехается он и, включая поворотник, резко уходить направо. — Пообедаем в ресторане?

— Хорошо, — соглашаюсь и тут же продолжаю рассуждать. — Нет, ты не подумай. Я не считаю тебя «всяким» и ни в коем случае не хочу, чтобы ты думал, что я тебе не доверяла. Скорее наоборот. Не желала, чтобы ты воспринимал мою жизнь через эту старую, полуразрушенную призму. Мы ведь познакомились, когда я уже была успешной телеведущей…

— Мне жаль расстраивать твоё раздутое эго, но я никогда не воспринимал тебя как «успешную телеведущую», Вера, — иронично замечает Андрей.

Обмениваемся короткими взглядами.

Осматриваю мужские ладони на руле, аккуратно подвернутые рукава рубашки. Часы Адриан снял, чтобы не повредить. Они до сих пор в моей сумке и это почему-то кажется мне очень милым.

— Ты ведь понял, о чем я, — улыбаюсь. — И хватит иронизировать на тему моей успешности, будто её нет, и я всё выдумала. Не обесценивай мой путь. Я очень горжусь всем, чего добилась.