Книга Давай поспорим?, страница 105 – Дарья Белова

Она плачет, почти беззвучно. Поток ее слез такой сильный, что она не успевает вытереть слезы. Они капают вниз. Такие большие капли. Завораживают. Безумно красивая и хрупкая. Я вытираю пальцами ее соленые дорожки. И не могу прервать ее. Смесь какого-то наслаждения и злости. Она же плачет из-за меня, но слезы открывают ее душу мне.

— Каждый день в каком-то коматозе. Одно и тоже. Встала, поела, проведала маму, поговорили о всяком. Прогулка по городу, ужин и все. Вечерами меня накрывало. Я так много плакала. Не знала, что мне делать. Я тянулась к тебе, так хотела к тебе, но какая-то внутренняя обида была. Я боялась, что покажусь тебе слабой, если сразу приду к тебе, что для тебя это так и осталось игрой. Понимаешь, Ром. Я боялась, очень.

— И решила, что лучше просто уйти?

— Да. Глупо, знаю. От себя не убежишь. А потом, что-то надломилось во мне. Поняла, что я…тебя люблю. И … мама все рассказала. Про квартиру…

— Бл*ть. Зря это она.

— Нет, не зря. Я… ты сделал то, что никто не мог. Ты вернул мне частичку меня. Ты мой рыцарь, Ром.

— Не принц?

— Нет. Рыцарь.

— Ну хоть ох*енный?

— Очень. Самый лучший.

Настя обняла меня со всей силой, что у нее есть. А мне захотелось совершать то, что раньше не делал. Подвиги. Бл*ть, как этот гребаный рыцарь.

— Дверь.

— Что дверь?

— Звонят.

— Доставка, наверно.

Опять не посмотрел в глазок, на пороге стоял разгневанный Саня. И если бы мы были реально в сказке, то роль огнедышащего дракона исполнил бы Ярский. Потому что от его ярости можно обжечься.

— Привет. Ты чего? — спросил я.

— Я? Чего? Ты охренел, Ромыч?

— Да вроде нет…

— Вроде нет… — спокойно повторил он, но это было только начало, — ТЫ, БЛ*ТЬ, ТРИ ДНЯ ТРУБКУ НЕ БЕРЕШЬ!

— Хм… Подумаешь.

Слышу, как сзади подкрадывается Настя. Конечно, попробуй не услышь этот рык. Стоит, слушает. На цыпочки наверно приподнялась.

— Черт, ты не один, — увидел ее, гад.

— Да, заходи, третьим будешь.

Ой.

Я не то сказал.

Напряжение от них двоих я почувствовал сразу. Это как будто резко похолодало, температура опустилась до допустимых минимальных значений. Только никак не пойму, кто больше морозит меня взглядом: он или она.

— Рома… — с безумным страхом сказала Настя и отошла.

— Ну ты и придурок, — сказал Саня и ушел.

Настя стояла у стены, с таким страхом в глазах, что я реально почувствовал себя полным кретином, ведь я просто пошутил. Да, неудачно.

— Настя, это… это была шутка.

— Ну ты и придурок.

Уйти я ей не дал. Она намеревалась сбежать и закрыться в ванной. Ну уж нет, теперь от меня не убежишь. Попалась, Каренина.

Я схватил ее и заключил в объятья, сжал, что слышал хруст ее косточек. Вырывалась, била меня, даже укусила, разъяренная львица. А я кайфовал от ее нападок. Любит. Она меня любит.

Ведь не может не любить. А значит, все у нас будет.

Будем любить друг друга, ругаться, делиться, мириться. Что там еще двое любящих делают? А, дарят частичку себя… Ну что, Настя, вот моя.

— Настя, черт, посмотри на меня! Я тебя люблю!

Чуть больше трех лет спустя.

Рома.

— Ром, у тебя телефон звонит, — слышу голос Насти, он доносится из спальни, где только-только проснулся Петька, мой сын.

— Ну привет, парень. Как спалось? Ты в курсе, что вот этот синяк у меня на щеке — от твоей ноги. Кто пришел к нам ночью и решил лечь звездой, а? — подшучиваю я над сыном и ласково треплю сына по макушке, взлохмачивая его темные волосики.