Книга Давай поспорим?, страница 90 – Дарья Белова

— Настя… я буду тебя ждать. У тебя есть время. Сколько надо, столько и бери. Только не уходи от меня. Прошу.

Передо мной стоит мужчина, у которого открыто сердце, он открыл его для меня. Вот так просто, не боясь сломаться и не стремясь сломать.

Ничего не говоря, я отпускаю его руку, которую все-таки он слегка удерживает и иду в сторону стоек регистрации, обнимаю маму, подаю документы. А потом мы скрываемся за воротами первичного досмотра.

Перед тем, как ворота за нами закроются, я вижу, что Рома все еще стоит на том же месте.

Рома.

“Как добрались?”

“Как Мюнхен?”

“Ответь хоть что-нибудь…”

“Скучаю”

“Настя, ответь мне хоть на один вопрос. Напиши хоть слово”

“Ну просто пи*дец”

“Ты в курсе, что у того льва, Сесила, была самая пышная грива? Она очень привлекала самок. А еще его убили”

“Люди хуже зверей”

“Чтобы ты мне ответила, надо было сразу про льва тебе писать?”

Опять молчание. Опять это, с*ка, молчание. Словно наказывает меня. Ну так кричи, бей, злись. Но, ради бога, не молчи. Не оставляй меня за своей границей.

“Сесил спешит на помощь брату. Но слишком поздно. Леандр мертв. Сесил остался один, он ранен. Он потерпел поражение и должен покинуть свою территорию. Раненый и одинокий. Большинство львов именно так и умирают. И Сесил исчезает без следа. Львицы Сесила живут одни, без своего короля”

“Я себя чувствую как этот гребаный лев…”

“Львица моя, ты же ко мне вернешься?”

“Я не львица”

“Львица. Моя.”

“Ты забыл, что львы полигамны, а я не та, что будет терпеть других львиц”

“Когда встречаешь свою львицу, другие просто перестают существовать”

И все, опять тишина.

Мне удалось выяснить, что операция у Настиной мамы прошла успешно. Сейчас у нее курс реабилитации на базе клиники, в которой она и оперировалась. Через неделю ее занятия можно будет сократить до пары-тройки раз в неделю. Это вся официальная информация.

Как там моя львица, чем живет, где ходит — все это открытые вопросы, ответы на которые я не знаю. Могу только догадываться и воображать. И признаться честно, не всегда мое воображение рисует скромные картинки, как Настя ходит одна по Азамкирхе или Английскому саду. В моих мыслях она знакомится с каким-нибудь слащавым немцем, который своим deutscher charme поражает ее. Влюбляет ее, а потом, бл*ть, закрывается с ней в номере. Дальше вспышка. Я готов покупать билет на ближайший рейс и лететь к ней. Пусть она просила о времени, пусть не хочет меня видеть и слышать, но жгучая ревность меня гложет изнутри.

Я сижу на кухне и передо мной уже остывший кофе. Час. Два. На третьем я перестал смотреть на часы.

“Так может это ее сторона истории? Может есть и другая? Тем более, мне кажется, любой человек заслуживает знать, что у него есть ребенок. Пусть уже и взрослый и самостоятельный. Дать ему шанс исправить свои ошибки”.

Ее слова никогда не выходили у меня из головы. Именно поэтому я попросил фотографию отца у матери. Мысль, которая зародилась в голове — безумна. А может в чем-то наивна.

“Чтобы ты сказала отцу в глаза, если бы он стоял перед тобой?”

Как это ни странно, но с Настей я мог разговаривать на многие темы, которые даже не озвучивал вслух. С ней как-то все выходит открыто и от этого тепло. Никакой уязвимости или неполноценности.

“Я бы попросила прощения”

“Ты?”

“Иногда ты делаешь больно близкому человеку, не осознавая в полной мере, как его это может ранить. Но никогда не поздно сказать “Прости”