Книга Просто друзья, страница 100 – Дарья Белова

Музыка заканчивается. Мы подходим ближе к краю сцены и делаем поклон. В моих мечтах я слышу аплодисменты. Они такие громкие, что хочется прикрыть уши. Это самое желанное сопровождение. Улыбаюсь шире. Аплодисменты не прекращаются. Они нарастают и нарастают, как снежная лавина, чтобы обрушится на тебя смертельной волной, что сметает все на своем пути. Слава, что уничтожает человека.

Аплодисментов нет. Только слышу шум от светового оборудования.

– Людмила, – голос Ирины Григорьевны кажется зловещим проклятием той самой Малефисенты, но я уже не Аврора. Свою партию она танцевала минуту назад. Сейчас перед ней самая настоящая темная Мила. Меня предала подруга, единственная. Меня не поддержал тот, кого я люблю уже многие годы. Мне отрезали ленты на моих любимых пуантах, и я в любом случае не смогла бы выступить сегодня. Меня сломали за один день. Она думает, после всего я стану ее бояться? Увы. Бояться следует только себя и своих желаний. – После прослушивания задержись на минуту. Нас ждет очень серьезный разговор. Никита, тебя это тоже касается.

Мы уходим со сцены. Наше выступление закончено. Но ожидаемого удовлетворения нет и в помине. Только разочарование и противное чувство от совершенной ошибки. Такое горькое, как открывшаяся правда.

Говорят, что балет жестокое искусство. За право стать самой собой, он требует в начале утраты себя. Я потеряла себя, но и не обрела новую. То, ради чего я совершала ошибки, не стоят ничего, потому что мечта так и осталась мечтой. Далекой, ванильной и сладкой. А может, к черту ее? Кому нужна эта самая мечта, когда она ломает тебя, уничтожает твою суть, толкает на предательство.

Соня стоит за кулисами. Руки сложила на груди. В том же платье и пачке, что и я. Она слово закрылась, не дает прочувствовать ее состояние. Но будь я на ее месте, то уничтожила бы любого, кто подойдет близко. Да, пожалуй, именно сейчас я так смогла бы. Светлая Мила, что была лучиком, сгорела.

– Браво, Навицкая. Поистине, браво. – Она громко, но редко хлопает в ладоши.

– Не ожидала?

– От тебя точно нет. От кого угодно, но не от тебя. И как ты себя ощущаешь? Хорошо тебе?

Ее голос немного дрожит. Понимаю, что она сдерживает слезы. Красивые серые глаза покрылись прозрачной ледяной коркой. И сама она будто осунулась. Обида сквозит в каждом ее взгляде, неловком движении.

– Соня… – первые попытки извиниться.

Боже, что я наделала. Горло сдавил спазм. Маленькая девочка, что еще живет внутри меня плачет навзрыд, ее так и не услышали. Все хорошее, что она в себе несла, стало никому ненужным. Ее слезы текут из моих глаз. И отражаются в глазах Сони. Первая слеза прозрачная, но такая крупная, стекает по щеке, потянув за собой яркую ниточку от розовых румян. Моя же тянет голубой ручей от теней.

– Хорошо тебе? – Соня кричит. Ее маленькая девочка, что также хотела танцевать принцессу, также жаждала исполнить свою мечту, плачет от обиды, от злости. Ей не дали шанса, ни единого. Просто отняли грубо и жестоко. А так нельзя с детьми.

Чувствую ее боль на себе. Она окружает злостным покрывалом, что накрывает с головой. Не аплодисменты снежной лавиной, а злость маленькой девочки. Душит, губительными щупальцами забирая мой воздух. И я готова отдать его, только чтобы прекратить ее мучения. И свои тоже. Потому что больно и мне. Я позволила своим чувствам взять верх.