Книга Статус: все сложно, страница 72 – Дарья Белова

– Глеб, я с тобой. Я рядом.

Он смотрит, но не видит. Пелена перед глазами, потом взрыв, крики, пламя окутывает и поглощает. А потом он прикрывает глаза и опускается на пол. Я за ним. Рука в руке. Он прижимается ко мне и делает глубокий вдох. И еще один.

– Прости меня.

– Отвези меня к нему. Завтра.

Чувствую, что Глеб согласился. Он просто кивнул.

Нас прервал звонок. Это доставка еды, о которой мы благополучно забыли. Этот час длился целую вечность, что когда-то пролегла между нами.

– Я приму.

– Ты голая! – грустная ухмылка, пока глазами рассматривает мое тело.

– Ну а что, может, и платить не придется.

Меня одарили злым взглядом, предостерегающим.

– Прикройся, – кидает мне свою рубашку, которую я сразу же и одеваю. Теперь шоколад смешивается с сандалом. Безумная смесь.

Глеб принимает у курьера пару пакетов и проходит на кухню. Молча достает еду из пакетов. И только потом решает включить верхний свет. Я щурюсь. Свет неяркий, но после темноты всегда так.

Мы усаживаемся напротив друг друга. Между нами стол. Но это лучше, чем вечность.

– Я не хочу, чтобы мы сегодня уходили.

– Из дома?

– Из дома. Останешься?

– Минет сделаешь?

– Навицкий! – хочется бросить в него то, что лежит передо мной: обалденно пахнущая запеканка. Только стало ее жалко.

Глеб смеется. А я снова таю. От него.

Мила.

Сегодня я проснулась счастливой. Глеб спит рядом, как обычно на животе, а одна рука опустилась мне на поясницу. Будто ничего не поменялось, и мы вычеркнули четыре года своей жизни. Сейчас я должна буду спуститься вниз и сделать себе эспрессо. А потом Глеб бы пришел ко мне, и мы вместе позавтракали.

Однажды я проснулась от аромата крепкого кофе в постели. Глеб первый спустился на кухню, сварил его и принес мне. Это казалось очень милым и романтичным, совсем не в духе Навицкого.

Я встаю с постели и иду на кухню. После нашего ужина там погром. Раньше я бы не легла спать, пока комната не сверкала бы. Сейчас я просто сложила тарелки в одну стопку и поставила их в раковину. Это такой мой маленький бунт. Я разрешаю себе быть неправильной.

Горячий и крепкий кофе обжигает горло. И пока я по глотку пила свой напиток, параллельно сварила и Глебу. Почему бы не разбудить его так, как он меня когда-то?

В спальню захожу на цыпочках. Глеб все еще в той позе, в какой я его и оставила. Видит сны. Захотелось узнать, что же ему снится. Сейчас его лицо умиротворенное, спокойное, ресницы слегка подрагивают, и изредка уголки губ тянуться вверх.

– Эй, Навицкий!

– Что тебе, Апраксина?

– Просыпайся. Смотри, что у меня есть?

– Я от этого получу удовольствие?

– Еще какое! Ну, давай!

Глеб лениво приподнимается и смотрит на меня. Волосы взъерошены, и сам он похож на недовольного мальчишку, хулигана. Но вместе с тем от него веет уютом и теплом, что захотелось забраться с ногами на кровать, обнять и больше никогда не отпускать.

– Держи, – ставлю поднос на прикроватный столик и передаю ему маленькую чашку эспрессо.

– Я люблю капучино, – наглая улыбка.

– А будешь пить эспрессо, – возвращаю ему его же наглость только своей улыбкой.

Я присаживаюсь рядом с ним и наблюдаю, как он подносит чашку к губам, делает маленький глоток и слегка морщится.

– Горячий!

– Да, это же кофе. Его надо пить горячим.

Мы смотрим друг на друга. Улыбаемся. И каждый вспоминает эту ночь. Мы будто сорвались с цепи. Нас топила запредельная нежность, а потом мы падали в пропасть, где на дне плескались в диком экстазе.