Книга Статус: все сложно, страница 86 – Дарья Белова

Ник уходит, сказав что-то невнятное мне на прощание, а я так и остаюсь стоять. Ноги словно проросли в землю, как корни вековых деревьев.

Мы с ним одни. И хочется кинуться на шею и все объяснить, рассказать. Я в шаге от этого. Но язык предательски прирос к небу, в горле сухо, а перед глазами пелена. Слезы стараюсь сдерживать. Я не должна терять лицо ни перед чем и ни перед кем.

Какая-то шутка от него, мой странный ответ. Пререкания, снова шутки. Глеб видит две чашки кофе, делает неправильные вывод.

А потом он подходит и просто пытается меня поцеловать. Я вырываюсь. Не могу сейчас, чувствую себя какой-то дешевкой. Несколько минут назад от меня вышел мой бывший любовник, а сейчас меня хочет поцеловать тот, кто всегда и был в моем сердце, так получается? Но вот нужно ли оно ему? Или он со мной только ради своих ответов?

Касается только меня по-другому, и поцелуи из бешеных и диких иногда становятся нежными, томными. От них ведь таешь, как снежинка на ладони.

И секс с ним теперь другой.

Глеб перебирает мои волосы, которые спутались, вдыхает аромат шоколада. В эту секунда я действительно счастлива, и мне больше никто и ничего не нужно.

– Мил?

– М? – говорить не хочу. Он своими руками стер то, что было до. Как волшебник какой-то.

– Ты трахалась еще с кем-то?

Когда я упала первый раз в поддержке, думала, эта самая сильная боль, которую я когда-либо испытывала. Не душевная, а физическая. Из глаз брызгали слезы, а я просто сжимала челюсти, чтобы не закричать, не взвыть. Попытка дышать заканчивалась провалом, единственной моей потребностью было унять режущую и пульсирующую боль. Кислород уже не нужен.

А сейчас я поняла, что то падение ни о чем. Сейчас – вот он удар, от которого просто хочется умереть.

Глеб смотрит в глаза. Они горят адским пламенем. Я же ведьма, вот он меня и сжигает. Душа так же кричит, как и женщина в этих огненных языках.

– Правда или действие, Мила?

Оказывается, я не хочу, чтобы он знал, что у меня были отношения, что я кончала с другим. Что он больше не единственный. Чувствую себя предательницей. Я не давала ему никаких обещаний, да и Глеб не святой. Но вот от его вопроса хочется отмыться.

Может, я и правда та еще шлюшка….

– Действие.

Мила.

Глеб откинулся на спину и прикрыл глаза. А я теперь не решаюсь даже положить на него руку. Вдруг, он ее отбросит, как нечто противное и грязное.

Это был вопрос-ловушка. Что бы я не выбрала, ответ все равно был бы очевидным. Но “действием” я хотя бы избежала вопросов о подробностях.

– Бл*ть!

– Глеб… – что стоит говорить в таких ситуациях? Просить прощения? Ругаться? Объяснить все? Что?

– Я понял одну вещь.

– Что именно?

– Я тебя ревную, – он садится на кровать и прикрывает голову. Так делают, защищаясь от удара.

Маленькие крылышки вырастают за спиной. И теперь мне хочется стать легкой, почти невесомой. Желание закружиться.

– Это с ним ты, да? С этим еб*чим ангелом?

– Прекрати.

– Да не х*я. Говори! Пока я мчал на бешеной для себя скорости, ты с ним тут трахалась?

– Ты чего такое говоришь? – меня потряхивает. Хочется и плакать, и ругаться, и смеяться одновременно.

Глеб встает с кровати и начинает мерить шагами маленькую комнату.

– Ты видела себя со стороны, Мила? Когда я пришел? Черт… – он взъерошивает волосы, а сам как загнанный в клетку зверь. К нему бы подойти и успокоить, сказать нужные и верные слова. А я мечусь: мне же нравится, что Навицкий меня ревнует. Может, не такая уж это все для него и игра. Или мы просто заигрались. Но мучения его видеть невыносимо. Я понимаю, что вот так он страдает.