Книга Эгоист, страница 104 – Дарья Белова

– У меня хороший болид… – веду бровями. Мы говорим достаточно громко. Вокруг вспышки фотокамер. Представляю, сколько мемов выгрузится в сеть. Зато Танино интервью опустится в рейтинге.

Все для тебя, Эльза!

– Ты же реально про свой… болид? – Сафин почти ржет. Его гребаные ямочки привлекают еще большее внимание.

Mamma mia, ну что мы за придурки?

– Ну да.

– М-м. «У меня хороший болид»…

– Заткнись, а!

Октябрь

Гран-при Катара, Лосаил

Температура воздуха максимальная из возможных. Пот стекает градом по спине, ткань буквально вросла в кожу, что её невозможно отодрать. Система охлаждения не работает. Либо сломана, либо не знаю что, но сидеть в кокпите, вести машину, быть сосредоточенным – за гранью реальности.

Меня тошнит. В прямом смысле этого слова, содержимое желудка подступает к горлу на поворотах. Перед глазами часто темнеет, и, возможно, на миллисекунды я даже теряю управление.

Мышцы шеи онемели от тонны нагрузки. Тело не справляется, несмотря на многочисленные тренировки, которые проходит пилот.

Задница горит. Мне нечем дышать.

Еще никогда я не чувствовал такого обезвоживания, как сейчас. Даже в самых жарких странах, даже при температуре в 50 градусов в своем тесном пространстве. Было тяжело, не спорю. Но в эту самую минуту, первый раз за всю карьеру, у меня укореняется мысль сойти с трассы досрочно. Потому что, мать мою, я умираю.

Это трасса – портал в ад.

А мы боремся. Гоним триста километров в час, входим и выходим из поворотов, пробуем обгонять.

Боги, не иначе.

Инженер: Все в порядке?

Радио включено. Прогоняю огненный воздух пустыни с песком через легкие, паршивый вкус. Еще чувствую машинное масло и бензин.

Хочется пить, а вода вся закончилась еще пару кругов назад.

Инженер: Ты идешь уверенно, приятель. Если продолжишь в том же темпе, то мы сможем взойти на подиум. Осталось немного.

Купер пытается поддержать. Им наверняка тоже невесело. Царит высоковольтное напряжение между каждым членом команды.

Я: Ок.

Все, что могу ответить. Просто чтобы знали, что я… Жив, например.

Один пилот сошел с трассы. Его тут же проводили в кабинет медпомощи. У другого сход через еще три круга. Он изнеможден и тоже находится под присмотром медиков.

Если такое нас будет ждать каждый год, я отказываюсь участвовать в этом Гран-при.

До начала гонки у Фишера возникла проблема с тормозами, он не принимает участия в соревновании.

Черт, я ему сейчас завидую.

Инженер: Сафин в двух секундах от тебя. План А?

Он смеется надо мной?

Жаль, что пилоты не могут переговариваться по радио между собой. Я определенно бы сейчас спросил Тима, каково ему? Сомневаюсь, что он чилит.

Я: План А?

Уточняю. Он значит атаку, если есть на то возможности, как, например, хороший ресурс шин.

Инженер: Мы понимаем всю ситуацию, Майк. Но ты реально можешь попробовать.

Что ж, у Тима чистый воздушный поток – он едет первым, – если, конечно, находясь в пустыне такое возможно. Но что у него с шинами? А с состоянием? Две секунды это и правда не так много, учитывая, что я уменьшал наш разрыв, как только сменил покрышки на питстопе.

Mamma mia, я и правда Бог.

Я: Принято.

Засранцы! Вас бы сюда.

Вполне допускаю, что у меня открылось второе дыхание, потому что видеть стал четче. Появилось вроде дыхания. Пусть тело и чувствует себя еще сплющенной лепешкой. Руль чувствуется как бетонная плита, которая наваливается на грудину, а ты еще и вращать ею должен.