Книга Сделка, страница 116 – Дарья Белова

Понимаю, что веду себя глупо, по-прежнему влюбленно, хоть и очень-очень обиженно.

Но вдруг Алекс появится? Пройдет через главный вход и будет меня искать? От этой мысли пульс учащается, и начинают биться виски.

Картинка из романтических фильмов ожила перед глазами. Музыка начала играть.

Мои ладошки слегка вспотели, и спортивная сумка готова выскочить из рук. Билеты и паспорт в руках стали влажными.

Его нет.

Минуту, две, три. Пятнадцать. Сорок. Я перестала смотреть на часы.

Как дура, снова жду. Если увижу сейчас Алекса, кинусь к нему? В эту секунду уверена, что да. Но в следующую — уверенное «нет».

Он выбрал не меня. Или еще хуже — оттолкнул. Звучит куда больнее.

Но я вижу его, спешащего ко мне. Алекс останавливается, протягивает руку. В его глазах страх и обещание. От такой смеси дурно, но очень счастливо. Было бы, если все представленное оказалось правдой.

Его. Нет. Я одна.

— Ваш билет, — просит девушка за стойкой регистрации. Молча протягиваю, даже стараюсь улыбаться. Боюсь, меня отправят в медпункт во второй раз.

Оборачиваюсь.

Пусто. То есть люди снуют вокруг, общаются, смеются, радуются встречам, кричат от радости, но для меня пусто и немного холодно.

— У вас только ручная кладь?

Киваю. Там куртка, которую успела купить на распродаже в Майами. В Сибири сейчас лютуют морозы, а у меня из одежды только шорты и топики.

— Прошу. Место 13С.

— Спасибо.

Беру скромную сумку и вновь делаю то, от чего уже мышцы протестуют — оборачиваюсь.

Ну же, Алекс. Я жду! Я тебя жду!

Простить готова, любить, поддерживать, быть рядом.

Я не Серена, но откуда-то знаю, что он смог бы меня полюбить, если бы только позволил.

— Вам прямо по коридору и направо, — девушка с милой улыбкой подумала, что я растерялась и не знаю, куда идти. Хотя в чем-то она права.

Даю себе минуту. Целых шестьдесят секунд, за которые моя жизнь может перевернуться. Тру ручки сумки, задыхаюсь от нехватки воздуха, фокусируюсь на каждом, кто входит в аэропорт.

… И ухожу.

Каждый шаг дается с трудом. Привязав килограммы к лодыжкам, моя походка была бы более летящей.

В этот момент я перестала существовать. Мои чувства размазали тонким слоем от ненужности, и любовь начала казаться мне отравой, удушающим газом. Самым опасным и сильным в мире.

— Воды, — прошу продавца в одном из небольших магазинов. Кто-то покупает духи, кто-то брендовые ремешки, мне нужна лишь вода. — Без газа, если есть.

— Не хватает дирхама.

— Что?

Его английский плох.

— Один дирхам нужно добавить.

Смотрю на индуса с подозрением и задумчивостью, сжимая в руке единственный дирхам. Обмякаю в мыслях. Достаю немного потрепанный кошелек, открываю потайной отдел на молнии и кладу монету. Ту, что подарил мне Алекс. На память.

Но вместо нее забираю холодную бутылку воды без газа и, утрамбовывая сожаление глубоко в себя, откручиваю крышку и отпиваю. Холод растекается и пощипывает язык.

Домой прилетаю под вечер. Из-за смены часовых поясов запуталась, какой сегодня день недели. Знаю только, что декабрь. Новый год наступит через две недели, и в Сибирь уже пришли страшные морозы.

Надеваю куртку, теперь она кажется мне бестолковой, переодеваюсь в джинсы. Вместо кед — кроссовки. Замерзну, но мне все равно.

Аэропорт, автобус, такси, и вот я стою у старой панельки напротив подъезда номер три. В подъезде пахнет кошачьей мочой даже в минус тридцать, а дверь нашей квартиры до сих пор обита старым дермантином.

Плетусь, не чувствуя ног, и задерживаюсь на мгновение перед тем, как нажать на кнопку звонка.

Это мой дом. Моя жизнь. А мои мечты рухнули, сломались, как карточный домик. Я разбитая чаша без цели, желаний и чувств.

— Явилась, — мама открывает, не приветствуя. Осматривает с ног до головы и устало вздыхает.

Опускаю взгляд на старый линолеум.

Чисто. Обувь аккуратно расставлена. Пахнет старыми обоями, чистящими средствами и домашней едой.

— Нагулялась, модель?

Молчу.

Мою руки, вытираю их старым полосатым полотенцем и прохожу в комнату, где моя кровать застелена покрывалом в крупный красный цветок.

Плюхаюсь на подушку и закрываю глаза. Трясет от внутренних рыданий.

Когда-нибудь все обязательно станет хорошо. Все встанет на свои места.