Книга Скромная жертва, страница 180 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Гуров не понимал, что за игру ведет Антонина. Или это не было игрой? Он был ей интересен, и, прекрасно зная, насколько она может быть привлекательной, соседка Кольцовых и Санько могла пользоваться своим обаянием в собственных интересах. Даже Стас не смог не обратить на нее внимание. Хотя почему «даже»? До появления жены Стас с огромным удовольствием обращал внимание едва ли не на каждую мало-мальски привлекательную женщину.

– Зайдете? – спросила Антонина.

– Какое старомодное у вас имя, – сказал Гуров. – Кто придумал вас так назвать?

– Не знаю, – пожала плечами Антонина. – Но мне оно нравится.

– Я зайду, – решил Гуров, убирая телефон в карман. – Нам с вами еще не пришлось пообщаться. Так вот, пришло время восполнить пробелы.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила Антонина. – Я живу одна, мы никому не помешаем.

Гуров быстро оценил уют жилища Ворониной. Темные обои и нейтральные тона являлись основой дизайнерского решения. Та часть квартиры, которую он наблюдал, была совсем небольшой, но тот, кто побывал здесь впервые, наверняка заметил, что хозяйка неровно дышит к живописи. Маленькие картины в рамках были расставлены повсюду: и на комоде, и на специальной парящей полке, и на стеллаже – их множество могло бы много рассказать о человеке, который тут живет. Но Гуров ранее узнал от Крячко, что соседка Санько и Кольцовых пишет картины. Причем этому она нигде не училась.

– Ваших рук дело? – указал Гуров на морской пейзаж размером с ладонь.

– Здесь все мое. Сама придумала, сама натворила. Акварель, если вам интересно. Между прочим, один из самых сложных видов живописи. Хотя говорят, что нормальный художник должен творить маслом, и только маслом. Акварель же… она практически непредсказуема. Никогда не знаешь, как ляжет очередная капля краски.

Антонина все так же мягко улыбалась, когда произносила слова. Никакой тревоги, никаких вопросов. Складывалось ощущение, словно она привыкла к ночным гостям и каждому рада одинаково.

– Вы часто работаете по ночам? – спросила она, снимая сапоги. – Не разувайтесь. Нет хуже зрелища, чем мужчина без обуви. Ну если только вы не на больничной койке или не на пляже.

– Спасибо, – поблагодарил Гуров. – Обещаю не пачкать полы.

– Мы можем посидеть на кухне, – предложила Антонина. – Или в комнате. Как захотите. Вы же будете меня о чем-то спрашивать, так вам и решать.

– Или вы мне сами все расскажете, – предложил Гуров.

– А я ведь не так уж и много знаю.

– Тогда в комнату. Прошу, – и Гуров галантно подставил локоть.

Они прошли в комнату, где Антонина сразу же села на подоконник.

– В кресле довольно удобно, – указала она в сторону кресла. – А я бы закурила, поэтому устроюсь тут.

Верхний свет она не зажгла. Вместо этого выбрала свет от настольной лампы. Гуров скользнул взглядом по стенам. Здесь тоже было полно картин разных размеров. Точь-в-точь как в квартире Клавдии Антоновны.

– Вы талантливы, – похвалил Гуров. – Прямо-таки адски талантливы.

– Так уж и адски?

Антонина взяла со стола стеклянную баночку, сняла с нее крышку и поднесла зажигалку. В баночке заплясал язычок пламени.

– Наблюдать за пламенем свечи – самое лучшее успокоительное.

– Не знал.

– Теперь знаете. Рекомендую.

Антонина вернулась к окну и закурила. Предложи она сигарету Гурову, он бы не отказался. Но предложения не последовало.