Книга Секреты, которые убивают, страница 106 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Ну что, ты, может быть, хочешь отдохнуть с дороги? – спросила Мария. – Ты приляг, а я побегу.

– С какой стати я буду ложиться среди бела дня? – возразил Гуров. – Я бы лучше погулял, осмотрелся тут. А ты куда бежать собралась?

– На репетицию, – объяснила Мария. – Павел Петрович назначил ее на шесть часов, я боялась опоздать, но мы, как видишь, успели вовремя. И я этому очень рада: ведь сегодня мы репетируем ключевую сцену – ту самую, где происходит объяснение профессора Серебрякова с дядей Ваней. У меня там тоже есть несколько реплик.

– В таком случае я, пожалуй, пройдусь с тобой, – решил сыщик. – Погляжу, что у вас за сцена на открытом воздухе, что за труппа. В наше время редко удается увидеть художественную самодеятельность. Вот раньше, в каждом сельском клубе…

– Да, иногда и я жалею о чем-то из прежних времен, – согласилась Мария. – Но в твоих словах о «художественной самодеятельности» звучит какое-то пренебрежение. В нашей труппе люди играют на очень высоком уровне. Очень высоком! Даже мне, профессиональной актрисе, приходится стараться, чтобы ему соответствовать.

– Ну, давай не забывать, что ты все-таки не актриса, а певица, а это разные вещи, – заметил Гуров. – Актерская игра в твоей профессии имеет второстепенное значение.

– Нет, я не согласна! – заявила Мария. – Находясь на сцене, я не только пою свою партию, но и вкладываю душу в роль, создаю образ…

За разговором супруги вышли из дома и двинулись по боковой улице наверх, к лесу. Они вели давний спор о разных сторонах искусства оперного пения. Мария ценила эти беседы с мужем: в них проявлялось его внимание к работе жены.

Гуровы дошли до околицы. Дома кончились, но асфальтированная дорожка продолжалась. Она свернула направо, немного попетляла между сосен, а затем вышла на просторную поляну. Здесь, у подножия склона, поросшего могучими соснами, была сооружена из крепких досок сцена с задником и навесом, защищающим от дождя. Под навесом – балки, с которых свисал занавес, а в глубине сцены, на массивных брусьях, были укреплены декорации, которые могли быстро перемещаться с помощью электромоторов. Гуров, которому в ходе одного расследования пришлось ознакомиться с хозяйством областного театра, оценил высокий уровень оборудования поселковой сцены. «Да, если театр начинается с вешалки или, допустим, с занавеса, то этот не похож на деревенскую самодеятельность», – подумал сыщик.

Перед сценой полукругом виднелись скамьи, вкопанные в землю. Гуров прикинул и решил, что здесь могло бы разместиться до сотни зрителей. Сейчас на скамьях сидел десяток человек. Некоторые из них были одеты в костюмы девятнадцатого века. Мария подвела мужа к этой группе людей.

– Знакомьтесь, дамы и господа: мой муж Лев Иванович, – сказала она. – Позволь, Лева, я тебе представлю нашу труппу. Вот наш художественный руководитель, вдохновитель всего нашего театрального дела – Павел Петрович.

Навстречу Гурову шагнул высокий, представительный мужчина чуть за пятьдесят, черноволосый и черноусый. Ладонь, которую он подал для рукопожатия, была большая и сильная, как у самого Гурова. Густой, наполненный мощью голос поселкового мецената вполне соответствовал его внешности.

– Очень рад знакомству, – проговорил Теплов. – Много о вас слышал – и от вашей супруги, и от знакомых. Очень рад такому строгому зрителю.