Онлайн книга «Места здесь тихие»
|
Она втянула носом воздух, поежилась, почему-то было сыро и зябко. Лес плотной стеной возвышался впереди, словно застыв в ожидании; бородавчатая старая береза на самой опушке опустила круглые листья так низко, что, казалось, преграждала путь. Но Катя уже решилась и пошла. Тропинка была видна отчетливо, мох под ногами пружинил, ветки особенно оглушительно хрустели под ногами — почему-то кругом так тихо, странно тихо, казалось, что все куда-то попряталось. И вот она уже зашла так, что и просвет пропал, опушки не видать, березы исчезли, остались одни ели, чьи колючие лапы давали такую густую, прохладную тень. Что-то показалось ей сбоку: она быстро повернулась — и ничего не увидела. Померещилось, подумала она, однако… не пора ли вернуться? «Конечно, я не боюсь. Чего мне пугаться… это мои места, просто лес мне внове. И все-таки… что-то в нем было такое странное, опасное, что кожей чуешь — надо вернуться». Очень тихо, вот в чем дело. Ни одна тварь не крикнет. Опять почудилась серая тень, но теперь отчетливо послышался шелест и легкий треск, слишком легкий для человека. Она так и застыла, сжимая кулаки, прислушиваясь до боли в ушах, но так и не слышала ничего. Катя строго оглядела темные лапы, кусты, точно они были в чем-то виноваты, и продолжила путь. Открылась поляна, и показались посреди нее скрученные друг с другом, как восковые свечки, две огромные березы, древние, с корой в складки, чудовищные, как горные расщелины, с корнями, узловатыми и толстыми, мокрыми от ночной росы, как щупальца у спрута. Вряд ли даже вчетвером можно было бы обхватить их стволы, а под корнями от того, что земля осела, получилась большая нора. Под этими корнями наверняка можно было жить. Все вокруг пестрело ленточками, цепочками, какими-то блестками и прочими глупостями. Сюда раньше, до того как началась волчья напасть, приходили часто, несли свои беды, горести, просили подмоги в своих мелочных бедах… Неужели же она не вправе рассчитывать на помощь? Не так уж много она просит… а, собственно, что она просит? Катя, встав на колени на траве, тупо и кротко, по-овечьи, смотрела на деревья, на стволы, уходящие в небо, на трещины в коре, на кощунственно вырезанные чьи-то глупые имена. Перебирала слова — и не решалась произнести. Наконец она просто крикнула: — Помоги мне! — И разрыдалась. А обессилев от плача, глотая слезы, подняла зареванное лицо и взвыла волчицей, высоко, тоскливо, надрывно. Ей казалось, что вместе с этими звуками жизнь ее уходит, тело умирает, мучительно сокращались все мускулы, дыхание прерывалось, солнечный свет обжигал расширившиеся зрачки, она корчилась на холодной траве, силясь охладить пылающую голову, мучительно больно содрогались все мускулы, словно стараясь освободиться от слабых костей. Деревья, деревья, деревья… запах мха и хвои… и густой знакомый запах. Как от ячьей шерсти. «Сейчас я умру», — устало подумала она. Глава 36 Мимо нее текли минуты, часы или даже года, а она все продиралась сквозь темноту, проваливалась в нее и опять выкарабкивалась к свету. И все равно не вышло, темень была кругом. Но Катя хотя бы чувствовала свое тело, пусть, сколько ни пыталась, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни хотя бы открыть глаза. «Быть может, я уже открыла глаза, — вдруг подумала она, — просто ослепла?» |