Книга Дом с черной лентой, страница 162 – Алексей Макеев, Николай Леонов

Любовь Степановна перевела задумчивый взгляд с Гурова на окно. Они сидели в ее небольшом кабинете и беседовали уже полчаса. Лев Иванович внимательно слушал Тулуш и не торопясь пил уже остывший чай, который она ему налила, когда он только пришел к ней. Чай был крепким, ароматным, с добавлением каких-то трав и напоминал Гурову тот чай, который нередко заваривал его дед, а вернее, прадед, когда он, маленький Лева Гуров, приезжал к нему в деревню погостить вместе с отцом. То, что чай уже остыл, ничуть не напрягало Гурова, даже наоборот. В этот последний день жаркого июня пить такой прохладный чай, настоянный на травах, было даже приятней, чем минералку или простую воду.

– Я так думаю, его не могут поймать именно потому, что он до сих пор пользуется расположением женщин. Они, вольно или невольно, дают ему защиту. Он может жить у какой-нибудь из своих постоянных любовниц. У женщины, которую он использует именно для таких целей – чтобы прятаться, отсиживаться после очередного рейда. Ведь по месту своей прописки его не нашли?

Любовь Степановна снова посмотрела на Гурова.

– Мы по адресу прописки Анохина еще не были, – ответил Лев Иванович. – Мы даже точно не знаем, его ли мы ищем. Но вы правы, его наверняка там нет, иначе он давно был бы арестован. Скажите, Анохин познакомился с хозяйкой автосалона под своим или вымышленным именем?

– Под своим, – уверенно ответила Тулуш. – Он ей и паспорт свой показал для пущей убедительности. А что?

– Просто он пользуется поддельными документами. Не паспортом, а так, по мелочам, – водительскими правами, липовыми лицензиями. А какой-то автотранспорт на Анохина два года назад был зарегистрирован?

– Нет, на тот момент он был без машины. Но в ходе следствия, когда я допрашивала его, он хвастал мне, что у него в свое время был «Кадиллак Эльдорадо» семьдесят второго года выпуска, на котором якобы ездил Брежнев. Насчет Леонида Ильича он, конечно же, прихвастнул, – улыбнулась Тулуш. – А вот раритетный «Кадиллак» на него был действительно зарегистрирован. Но после ареста был конфискован. После первого ареста, я имею в виду. Вы же в курсе, что Анохин сидел за кражу?

– В курсе, – кивнул Лев Иванович. – А он эстет, оказывается, этот ваш Александр Анохин, – усмехнулся Гуров. – Любит ретроавтомобили, хорошо, прямо-таки профессионально, рисует…

– Рисует? – удивленно посмотрела на полковника бывшая следовательница и снова улыбнулась: – Нет, что вы! У него и почерк-то ужасный. А уж чтобы нарисовать что-то… – Она махнула рукой.

– Странно, а мне казалось… Вы точно знаете, что он не оканчивал никакой художественной школы или чего-то в этом роде? – Гуров озадаченно нахмурился.

– Точно, – уверенно кивнула Тулуш. – Я вообще очень дотошным следователем была. Всю его биографию изучила чуть ли не с самого рождения.

– А вот это уже интересно. – Гуров поерзал на стуле, усаживаясь удобнее. – Со мной своими знаниями не поделитесь?

Крячко, едва войдя в кабинет, остановился как вкопанный от той картины, которая предстала у него перед глазами. Диана Андреевна разливала свежезаваренный кофе в чашечки и мило щебетала, рассказывая Соловьеву о чем-то смешном, а Викентий сидел рядом со столом Гурова, держал на руках лохматую собачонку Теплицкой, почесывал у нее за ухом и громко смеялся. Мармеладка – так, кажется, звали собачку – в это время тихонько повизгивала от удовольствия. Никто из них, по-видимому, не ожидал появления Станислава и потому его появление встретили примерно так же, как было в заключительной сцене «Ревизора».