Онлайн книга «Дом с черной лентой»
|
– Вам виднее, – не стал спорить с говорливым хирургом Лев Иванович. – За Анохиным еще в школе девчонки табунами ходили, – стал рассказывать Синичев. – И никто из нас, из пацанов, никак не мог понять почему. Сашка красавцем не был. Симпатичный – да. Но мало ли мальчишек смазливых у нас в классе было! А вот поди ты – именно его почему-то все девочки замечали больше остальных. Харизма у него такая, что ли? Из-за него у нас в классе одна девчонка под машину бросилась. Хотела с собой покончить после того, как Сашка ее… В общем, поматросил и бросил, как принято говорить. – Девушка жива осталась? – Жива, но позвоночник сломала и теперь в коляске передвигается. Красивая была девочка, а вот как получилось. – Синичев поморщился. – И в мединституте та же история была: сегодня у Сашки одна подружка, завтра – другая. Даже дрались из-за него. Сашку даже отчислить за эти все безобразия и распутство хотели, но он, как студент-медик, был очень уж перспективным. Учился легко, и вообще у него все всегда отлично получалось. Практику на «отлично» сдавал. Думали, из него второй Бурденко или Рогозов получится, а он взял и бросил все, когда никто от него этого не ожидал. Может, на него так смерть отца повлияла, кто знает. Анохин не любил ни с кем откровенничать о своих переживаниях. Даже с лучшими друзьями скрытничал. Делал вид, что у него всегда все в шоколаде. – А с кем, кроме вас, Анохин был дружен? Может, кто-то из ваших бывших однокурсников знает, где его сейчас можно найти? – Не, Саня ни с кем, кроме меня, близко не сходился в университете. Отношения у него со всеми хорошие были, особенно с девчонками, – хохотнул Синичев. – Но из близких друзей у него были только я и Шурик Белокуров. Фамилия Белокуров показалась Льву Ивановичу отдаленно знакомой, но он решил, что эта фамилия, в общем-то, распространенная и мало ли где он мог ее слышать. Поэтому он просто поинтересовался у Юрия Витальевича: – Кто такой Шурик Белокуров? Синичев в последний раз крепко затянулся, смял и выкинул сигарету в металлическую мусорную корзину, сплюнул и ответил с хорошей и доброй улыбкой: – Шурик – это Шурик. Одноклассник это наш с Анохиным. В классе у нас два Александра было – Анохин и Белокуров. Один длинный и худой, а второй – невысокий и толстый. Сначала их все звали Шест и Прыщ, но в старших классах, когда Анохина стали называть Сашкой, Белокурова переименовали в Шурика. Тех, кто по старой привычке пытался его Прыщом назвать, Анохин беспощадно колошматил. Он Шурика под свое покровительство взял. Белокуров был парень простецкий, детдомовский, добрый и жутко талантливый. Рисовал как бог. – Вы сказали «был», – прервал Синичева Лев Иванович. – Ну, это я просто так выразился, имел в виду, что в школе он такой был. Да он и сейчас такой же. Вот, смотрите… Синичев закатал рукав форменной медицинской куртки повыше, оголил предплечье и показал Гурову татуировку. Черная кошка выходила из каких-то развалин. Во всяком случае, Льву Ивановичу представилось, что это были развалины или какой-то разлом в кирпичной стене. Картинка была такой объемной и настолько натуральной, что казалось, будто кошка сейчас спрыгнет с руки Синичева на асфальт и, подняв хвост трубой, степенно двинется дальше по своим, одной только ей известным, кошачьим делам. |