Книга Каллиграфия убийства, страница 49 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Я внимательно просмотрел видеозапись и увидел-таки его – красный «Шевроле Спарк». Он мелькнул только в одном кадре, и то только самым краем капота. Ни номеров, ни каких-либо отличительных особенностей или того, кто сидел за рулем, рассмотреть было невозможно. Но зато отлично было видно, что машина направлялась именно в ту сторону, куда направился Чалкин, когда вышел из бара. Отдал пленку специалистам, чтобы они с ней поработали. Может, хоть что-то удастся рассмотреть.

– И на пленке четко видно, что это именно «Шевроле Спарк»? – с сомнением в голосе спросила Елена. – Вы же сами сказали, что плохо видно все особенности дизайна.

– Да, видно плохо. Но что это именно та машина, которая нам нужна, подтвердил некто Волынцев Евгений Романович.

– А это еще кто? – Прилучный с любопытством посмотрел на Крячко.

– Это свидетель, который в день, когда Чалкина похитили, последним разговаривал с ним в «Трюдо».

– Вы нашли Профессора?! – удивленно воскликнула Елена.

– Нашел, – кивнул Крячко. – Не понимаю, почему его никто не искал, когда расследовали убийство. Впрочем, теперь это неважно. Главное, что я встретился с ним вчера и поговорил. Волынцев отлично помнит тот вечер и много что мне смог рассказать.

– Замечательно. – Лев Иванович, довольный, потер ладони и посмотрел на студентов.

От его внимательного взгляда не укрылось, что Елена, позабыв о своей манере не смотреть в глаза, так и впилась в Крячко взглядом. А вот Прилучный, наоборот, опустил голову и стал рассматривать свои руки. Выражения его лица не было видно, но Льву Ивановичу показалось, что студент хмурится.

– А кто он, этот Волынцев? Тоже из этих? – спросил Ярослав и поднял голову. На его губах снова зависла как приклеенная улыбка.

– Это писатель, который собирал, по его словам, в баре материал для своего романа, – ответил за Станислава Гуров.

Прилучный ничего не сказал, а только хмыкнул. Он все больше раздражал Льва Ивановича и все больше не нравился ему. Гуров с большим удовольствием выставил бы студента из кабинета, но приходилось мириться с его присутствием. Веских оснований для отстранения практиканта от расследования у него не было, а спорить с Арцыбашевым или с куратором Ярослава у Льва Ивановича не было ни желания, ни повода. Ну как бы он аргументировал свой поступок? Сказал бы, что ему не нравится Прилучный как человек?

– В тот вечер, по словам Волынцева, – стал рассказывать Крячко, – в баре все было как обычно. Никаких происшествий или инцидентов не было. Бар, как и всегда в пятницу, был переполнен постоянными клиентами. Пару раз в него забредали посторонние личности, но почти сразу же уходили. Профессор, то есть Волынцев, сидел на своем обычном месте, у барной стойки, и наблюдал за всем происходящим – за тем, кто, как и с кем общается. У кого какие отношения… В общем, заметил он чужака не сразу.

– Ага… – Ярослав что-то хотел сказать, но, посмотрев на Гурова, резко замолчал.

– Мужчина, по рассказу Профессора, сидел в самом дальнем углу бара и тоже наблюдал за постоянными посетителями, – продолжал докладывать Крячко. – Он, по всей видимости, ничего не заказывал и с места не вставал, потому что его запомнили бы тогда и официанты, и все, кто приходит в бар, как на работу, вечером каждой пятницы. Это я уже от себя добавляю, если кто не понял, – Станислав хмуро посмотрел на Ярослава.