Книга Жизнь под обрез [сборник], страница 207 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Операция прошла как нельзя лучше, — отвечал Козловский. — Сидит твой капитан в СИЗО, в отдельной камере.

— Да ты что?! — воскликнул Гуров. — Быстро же ты с ним сладил! И как это тебе удалось?

— Да ничего тут особо хитрого не было, — отвечал Козловский. — Ты не забывай, Лев, что я двенадцать лет возглавлял в Главке Управление собственной безопасности, там я с такими молодчиками, как этот Теребякин, часто имел дело. Я подошел к их машинам, поговорил с личным составом, все им объяснил — и дело было сделано. Была опергруппа под командованием Теребякина — стала под моим командованием. Капитан, конечно, трепыхался, протестовал, но куда он денется? Так что сидит он в отдельной камере, а один из моих бойцов, которых я с собой из Москвы привез, стоит возле этой камеры на страже. Так, на всякий случай. И мы все здесь пока находимся, но собираемся скоро отсюда уезжать — наши дела здесь сделаны. С начальником СИЗО я поговорил, внушение ему сделал. А дальше с ним его собственное начальство будет разбираться. Так что ты смело можешь везти своего задержанного сюда же. Пусть его в соседнюю камеру посадят. А мой Андрей их двоих постережет.

— Так мы и сделаем, — заверил его Гуров. — А где нам потом все же встретиться? У меня много ценной информации по этим двум делам, есть имена тех, кто участвовал в убийствах… Может, ты все же приедешь к нам, в лес?

— Зачем же мне в лес ехать — птичек слушать, что ли? — возразил Козловский. — Нет, в лесу нам делать нечего. Я собираюсь продолжить зачищать здешнее управление. Ведь одним капитаном дело не ограничится, верно? Кого еще нужно гнать с работы, против кого возбуждать уголовные дела?

— Прежде всего это майор Карманов, — объяснил Гуров. — Это непосредственный начальник Теребякина. Он планировал оба убийства, он причастен и к другим преступлениям. Ну а на самом верху, конечно, сидит сам начальник управления полковник Черкасов. Непосредственно в убийствах он не участвовал, но без его согласия тут ничего не делалось. С ним что будем делать?

— Раз он не был причастен к убийствам, арестовать я его не могу, — отвечал Козловский. — Но от работы вполне могу отстранить. И даже не только могу, но и обязан это сделать. Хотя лучше будет, если в этой операции ты тоже будешь участвовать. Ты о делах этого полковника больше знаешь, чем я. Так что будет лучше, если ты подъедешь сюда, к СИЗО, а я тебя здесь подожду. И вместе поедем в управление.

— Хорошо, мы сейчас выезжаем, — отвечал Гуров.

Он кратко пересказал содержание разговора своим спутникам. У обоих сообщение об аресте Теребякина вызвало радость. Особенно был рад Гуменюк.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Наконец справедливость восторжествовала! Слушай, Лев Иваныч, поедем скорее в СИЗО! Я хочу увидеть Теребякина, как он в камере сидит! А еще больше хочется увидеть рожу Олега Карманова, когда его арестовывать придут.

— Увидишь, никуда от тебя это зрелище не денется, — обещал ему Гуров.

— А я вот совершенно не хочу глядеть, как будут задерживать этих подлецов, — сказал Гаврилов. — Меня больше моя жена беспокоит — как она там, на чужой квартире? Очевидно, нашим домашним больше опасность не угрожает, можно домой вернуться. Так что давайте сделаем так: высадите меня где-нибудь на автобусной остановке, и я поеду туда, на Казачью, где остались наши женщины и дети. А вы езжайте в СИЗО.