Книга Жизнь под обрез [сборник], страница 63 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Чай, если можно, — наконец-то оживился мужчина.

— Сейчас сделаем, — Улямов встал, взял чайник и, мимоходом кивнув Виноградову, вышел из кабинета.

— Совсем забыл, мне же нужно в лабораторию, — вдруг вспомнил Гоша и, взяв пакет с вещдоком, который они принесли с собой, тоже быстро вышел, оставив двери в кабинет приоткрытыми.

— Так все-таки что вы хотели рассказать?

Гуров снова сел рядом с Верховцевым.

— Я это… знаю, кто мог убить управляющего, — выпалил охранник, вытирая лоб.

— Замечательно, — одобрил Лев Иванович. — А почему сразу к нам не пришли?

— Боялся, что меня тоже привлекут, — признался тот. И тут его словно прорвало, он начал говорить торопливо и сбивчиво: — Я это, боялся, что придется признаваться, что я спал на рабочем месте… Мы тогда, в тот день, с напарником и с вахтером, выпили. Каюсь, было дело, у меня день рождения накануне был, вот мы и позволили себе. Ну потом меня и приморило. Я лег на кушетку в комнате, а напарника оставил, значит, за монитором. Потом, где-то через час, он меня растолкал и говорит, что пойдет на обход, а я, мол, должен проследить пока за камерами. А чего там следить-то? Их всего две рабочие — одна на складе, другая на вахте, а там вахтер сидит.

— И вы не стали следить… — предположил Лев Иванович.

— Нет, отчего же не стал? Стал. Но недолго, с полчаса посидел. До ветру захотелось. А покидать рабочее место, пока напарник не придет с обхода, — не положено. Сидел, терпел, а тот, как назло, сел с вахтером в карты играть. Их по камере хорошо было видно. Я ему и позвонил, мол, ты чего там расселся. Он психанул и сказал, что сейчас они придут к нам в подсобку, и картишки на троих раскинем, а заодно и еще по рюмочке выпьем. Ну они и пошли. Я по монитору ясно видел, как они оба вышли из вахтерки. А через полминуты я увидел, как через проходную, с территории завода, проходит человек. Я со спины и не узнал бы, кто это, но он вдруг к камере сам лицом повернулся и прямо… Словно мне в глаза посмотрел. У меня даже мурашки по спине побежали, — Верховцев замолчал и с трудом сглотнул слюну.

— Ага, понятно. И тут вы его и узнали. Так? — Лев Иванович посмотрел на охранника, с нетерпением ожидая ответа.

— Так.

— И кто это был?

— Это… Он работал инженером по наладке оборудования. Да. Это был он. Только я тогда его фамилию не мог вспомнить. А потом вспомнил и к вам пошел.

— Очень хорошо. И кто это был?

— Баев его фамилия. Иван… Э-э-э, Денисович, кажется. Он уже года полтора как у нас не работает.

— А отчего вы подумали, что это он мог убить Игнатова? Мало ли зачем человек приходил на завод. Может, ящик коньяка по старой дружбе ему кто-то обещал на халяву, — предположил Гуров.

— Ага, может, и так. Но вот что-то я никакого ящика у него в руках не увидел. Он руку одну под ветровку прятал, словно у него что-то в руке было. А еще…

Верховцев снова замолчал, а потом спросил:

— А чаю можно? В горле все пересохло.

Словно услыхав его просьбу, в кабинет вошел Улямов и многозначительно посмотрел на Гурова. Тот в ответ ему едва заметно кивнул.

— Сейчас чайник закипит, — как бы между прочим заявил Тамир Васильевич и, сев за свой стол, по-деловому зашуршал бумагами.

— Что еще было необычного в этом Баеве? — повернулся к Верховцеву Лев Иванович.

— Я просто тогда вспомнил, что несколько дней назад, перед убийством еще, когда я на завод на работу утром приехал, то видел, как наш управляющий беседовал с Баевым. Вернее, даже ругался с ним. Они стояли недалеко от проходной, и этот Баев, он за грудки, знаете, взял Игнатова и что-то ему так зло выговаривал, а тот руки его от себя отцеплял и бледный весь стоял, а меня увидел и пятнами красными на лице пошел. Словно его ударили. А потом и Баев меня увидал и отпустил управляющего. Что-то сказал ему быстро и, развернувшись, к остановке автобусной пошел.