Онлайн книга «Петля для сыщика»
|
— Пусть немного проветрится. Я ее видел. Она в спальне. Но пока непонятно, убийство это или самоубийство. В квартире следов явной борьбы нет, а по телу Марины нельзя ничего сказать. Оно сильно… В общем, долго лежало, и что именно случилось с девушкой, сможет сказать только судмедэксперт, и то только после вскрытия и лабораторного анализа, — доложил он Асташову и подошедшему к ним Митяеву. — Тогда пока входить не будем, — решил за всех Митяев. — Подождем экспертов и «Скорую». Ждать пришлось довольно долго — почти что час. Но по крайней мере запах из квартиры за это время стал слабее. Или все просто уже привыкли к нему. Во всяком случае, после приезда «Скорой» и группы криминалистов в комнату вошли все, включая Асташова. Он, правда, сразу же после того, как взглянул на тело Марины, вышел. Гуров его понимал — зрелище было не из приятных и для людей гражданских весьма специфичным. Сам же Лев Иванович на этот раз более внимательно осмотрел и спальню, и всю остальную площадь двухкомнатной квартиры. Оставив Митяева работать с экспертами, он вышел на площадку перед квартирой, где стояли Асташов с охранником и еще один оперативник, постарше Митяева, который брал у них свидетельские показания. Борис курил, а Асташов отвечал на вопросы опера, иногда нервно посматривая то на квартиру, то на часы, то на Гурова. Подождав, когда они закончат, Лев Иванович подошел к Асташову и сказал: — По моему мнению, это самоубийство. Предсмертной записки нет. Но она отсылала эсэмэс-сообщение своему жениху, в котором просила ее простить. Можно считать, что это и было ее предсмертное послание. — Она отравилась? — спросил Асташов, не глядя на Льва Ивановича. — Скорее всего, это снотворное, — кивнул Гуров. На столике возле кровати стояла бутылка с водой и пустой пузырек с феназепамом. — Она ушла, как и ее мать, — тихо и задумчиво сказал Асташов. — В молодости мы с Мартыновыми дружили семьями. У меня тоже дочь, на год постарше Марины. Они вместе часто играли, когда мы приходили к ним в гости. Но потом работа и жизнь раскидали нас в разные города, и я стал встречаться с Петром совсем редко. Он замкнулся после смерти своей жены и с головой ушел в работу. У меня тоже бизнес пошел в гору, и вся наша дружба сошла практически на нет — к взаимным поздравлениям на большие праздники и на дни рождения друг друга и домочадцев. Я был крестным Марины, а его покойная жена была крестной моей дочки. Вот так… Асташов замолчал и отвернулся, не желая показать свою слабость и набежавшую в уголок глаза одинокую мужскую слезу. * * * Через полчаса, когда Асташов со своим телохранителем отбыл, а то, что осталось от тела Марины Мартыновой, отвезли на экспертизу, Лев Иванович, переговорив с Митяевым и экспертами, утвердился во мнении, что Марина покончила с собой. По утверждению криминалистов, отпечатки во всей квартире были однотипные и, скорее всего, принадлежали самой хозяйке. — Это только если кто-то не орудовал в перчатках, — выдвинул предположение Митяев. — Наш медэксперт обещала дать точное заключение не раньше чем через четыре часа. — Сейчас половина двенадцатого, — Лев Иванович глянул на часы и обратился к питерскому оперативнику: — Я не буду ждать результатов и часа в два уеду в Москву. Все данные вышлите мне на почту. Я вам позже продиктую свой имейл. А пока я бы хотел посмотреть, что есть важного для расследования в ее телефоне и нетбуке. |