Книга Камни раздора [сборник], страница 103 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— А что вы скажете насчет Финогентовой? — спросил Соловьев. — Вы ее убили?

— Нет, эту женщину я не убивал, — отвечал Воронов. — Я случайно стал свидетелем того, как она упала в Волгу. Она пыталась выплыть, но была пьяна и не смогла выбраться на берег. А я не стал ей помогать. Я сразу понял, что она, вернее, ее труп может оказаться полезным для моего замысла. Потом мне только оставалось на лодке доставить ее тело поближе к месту, где расположились водолазы…

Наконец рассказ Бориса Воронова подошел к концу. Капитан Соловьев попросил у Юры Егорова разрешения воспользоваться его компьютером и распечатал на нем текст признания. Когда распечатку положили перед Вороновым, тот прочитал текст, глубоко вздохнул — а затем без колебаний подписал этот текст.

— Что ж, на этом можно заканчивать, — сказал Гуров, проглядев полученный документ. — Ведите его в машину, ребята. Да будьте внимательнее — этот человек показал, что умеет выскальзывать из наших рук в самый последний момент. Да, капитан, и вот что: когда приедешь в Самару, выпусти этого садовника, Щеглова. У нас к нему, по сути дела, претензий нет.

— А с ней как поступим? — тихо, чтобы никто не слышал, спросил Соловьев, кивнув в сторону Юлии Егоровой. — Тоже в Самару ее отвезти?

— Нет, подвергать ее аресту у нас нет оснований, — отвечал Гуров. — Надо будет снять с нее показания. Но это будут всего лишь свидетельские показания, ведь она будет проходить по этому делу в качестве свидетеля. Поэтому сейчас выпиши ей повестку, чтобы она завтра же явилась к тебе в управление и дала такие показания. А потом… потом она может катиться на все четыре стороны. Ведь вряд ли она захочет оставаться здесь, в доме, рядом с мужем, которого она пыталась убить, и сыном, которого хотела поссорить с отцом. Думаю, она вернется в Москву. И скатертью дорога!

Юлия Аркадьевна не могла слышать, о чем говорят оперативники. Но, видимо, она догадалась, что речь идет о ней. И хотя до этого момента она в основном хранила молчание, тут она решила сделать свой ход. Она встала, быстро прошла к креслу мужа и опустилась рядом с ним на колени.

— Дима! — воскликнула она. — Ты видишь — сегодня вечер признаний, вечер, когда открывается истина! И я хочу признаться, что действительно вынашивала против тебя злые планы. Очень злые! Но ведь это не я, это он внушил мне все это!

И Юлия Аркадьевна театральным жестом указала на Воронова, на которого в этот момент сержант Коршунов надевал наручники.

— Да, сегодня вечер признаний! — продолжала Юлия Аркадьевна. — Но также и вечер прощения. Так прости меня, Дима, и давай жить, как мы жили раньше. Поверь: я все осознала, и я буду тебе любящей женой!

И она попыталась обнять Вадима Егорова.

Однако эта попытка не увенчалась успехом. Хозяин усадьбы вскочил, словно подброшенный пружиной, и отшатнулся от своей супруги.

— Какая гадость! — воскликнул он. — И самое гадкое — не то, что ты пыталась меня убить, а то, как легко ты сейчас предаешь человека, который идет ради тебя в тюрьму! Неужели ты думаешь, что я такой рохля, что позволю тебе вернуться в мой дом, соглашусь снова жить как ни в чем не бывало? Ни за что! Да я скорее с болотной жабой стану жить, а не с тобой!

Юлия Аркадьевна выслушала эту страстную речь мужа, после чего молча встала с колен и как ни в чем не бывало направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.