Книга Конкурс убийц, страница 104 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Что именно говорил Терентьев собеседнику, Лев Иванович не расслышал, но отвечал Александр резко, односложно и нехотя. Он быстро свернул разговор и вернулся хмурый и чем-то недовольный.

— О чем мы говорили? — переспросил он, но потом вспомнил и нехотя ответил на заданный Гуровым вопрос: — Помню я эту рукопись, — его глаза, при этом сузились, он опустил голову и процедил сквозь зубы. — Этот роман писал отец, а не эта… Она обманывает, если говорит, что это была ее рукопись. Она ее и украла. Думаете, я не знаю, что роман потом вышел под фамилией этого ее… второго мужа?

Гуров не стал дальше выспрашивать о рукописи, ему с этим вопросом и так уже было все ясно. Поэтому он задал другой вопрос:

— А пистолет, который был у вашего отца… Его не было на месте, когда вы обнаружили тело?

— На месте — это где? — Терентьев насмешливо глянул на Гурова. — Вы имеете в виду в ящике стола или возле тела моего отца?

— То есть вы знаете, что стреляли во Владислава Владленовича из его пистолета? Вам кто-то сказал, или вы сами это узнали?

— Я не был тупым подростком, — хмуро заметил Терентьев. — Конечно же, я увидел, что отца застрелили. А так как рядом с ним никакого оружия не было, то сразу же осмотрел ящик стола, чтобы узнать, там ли пистолет. И его там не оказалось.

— А разве ящик не был закрыт на ключ?

— Нет. Он был открыт, а ключ торчал из замка. Пистолета там не было. Но так как и рядом с телом отца его не было тоже, то я сделал вывод, что стреляли из него, и оружие забрал с собой тот, кто убил папу.

— Что ж, спасибо за помощь, — стал прощаться Гуров. — Если у меня появятся еще какие-то вопросы, то я вам позвоню. Вы не против?

— Не против. — Терентьев явно был рад, что оперативники наконец уходят. — Звоните. Вот только не понимаю, чем я вам помог, — усмехнулся он.

Лев Иванович не ответил и направился к выходу. Пятакова не было видно ни в коридоре, ни в подъезде, он, по всей видимости, ждал Гурова на улице. Но и возле подъезда, и у машины, на которой они приехали, его также не было видно. Гуров огляделся и обнаружил Илью Ильича беседующим с каким-то невысокого роста небритым типом в майке и старых, вытянутых на коленях трико.

Пока Лев Иванович раздумывал, подходить к ним или подождать Пятакова у машины, его телефон завибрировал в кармане. Поставленный на вибровызов, он звонил и во время беседы с Терентьевым, но Лев Иванович не любил отвечать на звонки, когда он опрашивал свидетелей. Поэтому просто проигнорировал и этот вызов, тут же благополучно забыв про него.

— Ты уже освободился? — в трубке раздался нетерпеливый голос Крячко.

— Только что вышел от Терентьева. Что-то срочное? — Гуров потер рукой висок. Головная боль снова давала о себе знать.

— Я поговорил с Мирой и показал ей пуговицу. Сказал, что нашли ее в номере Кирьяновых. Она долго смотрела на нее, а потом как-то неуверенно ответила, что никогда такую ни у кого не видела. В глаза она мне при этом не смотрела, и мне показалось, что она говорит неправду.

— Ну, показалось, это еще… — начал было возражать Лев Иванович, но Станислав оборвал его:

— Погоди, не перебивай. Дай рассказать до конца. После того как я показал ей пуговицу, она начала нервничать, невпопад отвечать на мои вопросы, часто посматривала на часы. В общем, делала вид, что куда-то торопится. Я как бы невзначай упомянул, что Александр был приемным сыном Ольги Михайловны, которую обвиняют в убийстве мужа. Мира очень удивилась. А когда я начал спрашивать ее подробно о ключ-карте, которой она пользуется, когда делает уборку в номерах, то она начала путаться в показаниях еще больше. Сначала сказала, что отдавала вечером ее дежурному администратору. Но когда я сказал, что мы узнавали, и администратор говорит, что ключ был у горничной по этажу, она сделала вид, что вспоминает. Но потом и вовсе сказала, что не помнит, где был ключ. Говорит, что, наверное, лежал где-то на тумбочке у кровати в ее комнате.