Онлайн книга «Конкурс убийц»
|
Гагик Микоян делал то же самое и, видимо, решил, что преследование яркой и не сильно впечатляющей с морально-этической стороны новоявленной звезды ему поможет. Копался в нижнем белье, следил за каждым шагом. С кем Аджей здоровался за руку и с кем завтракал, от кого принимал экстравагантные подарки и чьим обществом нарочито пренебрегал — все досконально изучалось, перевиралось, обливалось грязью и подавалось читателям и зрителям на блюде с голубой каймой. — Тебе с бульоном? — Да, спасибо. Но видишь ли, в чем загвоздка, Лев. — Они возвращались в комнату, держа в руках по тарелке с исходившими ароматным парком пельменями. У Гурова с горчицей и майонезом, у Полонского с бульоном и зеленью. — В свите бездельников вроде меня таких журналистов десятки. Некоторым из них даже платят и специально сливают пикантные подробности. Я и в морге-то узнал Микояна только по тому, что внешности он был примечательной, запало в память. Высокий, смуглый. Нос как плавник у акулы. Но ничего особенного, того, что могло бы вызвать ярость и желание отомстить, он обо мне не писал. Когда пришло время становиться ангелом, все мое прошлое, даже сомнительные его стороны, пошло в дело. Запои, ломки, срывы, реабилитация, все. Я скрыл от людей только историю с Сифоном. Аджей притих, увлекшись пельменями. Гуров смотрел на него и понимал, что парень не знает, как поблагодарить. Груз, который Гуров снял с его плеч, не измерялся словами. Сифонов же был мертв, и собрать новый компромат на Аджея больше некому. Кем бы ни был таинственный убийца, смерть эта оказалась художнику на руку, хоть ничего подобного тот не желал. И Гуров решил, что акцентировать особое внимание на месяцах, что Аджей работал на Сифонова, не станет. Ему нравилось слушать художника, хотя бы потому, что, рассказывая о себе неприглядную правду, тот не ищет жалости. Это заслуживало уважения, как и то, во что Аджей Полонский в итоге перековал свое прошлое. Лев собрал последним пельменем остатки горчицы, отправил его в рот. А прожевав, сказал: — Я тебе потом обязательно расскажу, как мы с Сизым искали эти фотографии. Обязательно. Он снимков не видел, и файлов у него не осталось. Просто в курсе, что я искал что-то для тебя, и все. Витя хороший парень. Ты продолжай, пожалуйста. — Спасибо, — слово было сказано неожиданно просто, без лишней патетики. Полонский тоже доел и, наконец, смог снова взглянуть Гурову в лицо. — Я открыл конверт перед кабинетом Мохова. И встал как вкопанный, мне Вадик в спину влетел. Юристы уже ждали внутри, без них совсем бы пропал. На вопросы отвечать нужно, а у меня руки тряслись, я двух слов связать не мог… Гуров сходил на кухню за чаем. А вернувшись, увидел, что Аджей раскрыл коробки с печеньем и кексами и снова способен говорить. — И остался только Быков, — Аджей негромко, сыто вздохнул. Он стоял у окна и смотрел на то, как тьма снаружи редеет в молочно-синие сумерки. — Но с Быковым все и вовсе просто. Труп было уже не опознать, но имя и фамилию я запомнил еще с тех пор, как мы свели знакомство. Он был медбратом в местном наркодиспансере. Я тогда как раз здесь лечился. И обнаружил, что мужик этот ворует вещи пациентов. Наркоманам и алкоголикам кто поверит, даже если они заявят, что, мол, что-то и пропало, верно? Но я к такому сервису не привык и решил с ним потягаться. Он получил в итоге выговор. А я — язву желудка и один анафилактический шок, еле откачали. В моих лекарствах обнаружили вещества, на которые у меня была аллергия. Дело, естественно, замяли, несмотря на то, что у меня с Быковым была настоящая война. Но что может пациент против чести белого халата? Может, они его премии лишили, я не знаю. В какой-то момент он перестал появляться на посту в свою смену. Я осведомился, где он, и главный врач мне сказал, что его отстранили от работы до тех пор, пока моя терапия не завершится. Мол, интересы пациентов в первую очередь. И… Все. Конец истории. С его уходом путаницы с моими таблетками и капельницами закончились, и через некоторое время я о нем просто забыл. |