Книга Конкурс убийц, страница 198 – Николай Леонов, Алексей Макеев

С дверями, кстати, проблем не возникло вовсе. Отжимать магнитные замки на подъездных дверях Лев научился еще в юности. А глазки соседей по этажу Виктор замазал дактилоскопической краской, как фокусник, материализовав из рабочего портфеля набор для снятия отпечатков. Перчатки и набор отмычек возникли оттуда же. Гуров вслушивался в прохладную тишину подъезда, стараясь понять, следит за ними сейчас кто-нибудь из сердобольных соседей или нет. Однако в предобеденное время в подъезде было тихо. Виктор вскрывал несложный замок чужой квартиры с такой легкостью, будто всю жизнь лишь этим и занимался. Дверь была старенькой и невзрачной. Можно было легко предположить, что квартира, доставшаяся от государства Милованову Анатолию, выпускнику Онейского детского дома имени Шульженко, не знала толкового ремонта ни до, ни после появления нового жильца.

Замок поддался, дверца скрипнула. Виктор, с непроницаемым спокойствием на лице, приподнял дешевую ручку вверх перпендикулярно полу, а потом бесшумно и мягко распахнул ее. В нос ударил запах старой пыли и лекарств, как если бы в доме находился старый больной человек.

— Ученые уже доказали, что проветривание помещения не вредит здоровью, — прошептал Гуров, запирая за ними дверь. Он обратил внимание на то, что пол в квартирке Толика был дощатым, и покрытые облупившейся коричневой краской доски имели немалое расстояние одна от другой. — Так себе квартиры дает государство сиротам, скажу я тебе, Витя. Как думаешь, он заметит, если мы хотя бы на кухне проветрим, пока будем осматриваться? Дышать же нечем…

Витя не отвечал. Он стоял, загораживая спиной вход в кухню. Когда Гуров подошел к нему и заглянул через плечо, желание проходить дальше у него исчезло, как и у временного напарника. Зато появилась уверенность в том, что пришли они не зря.

В крохотной кухоньке едва ли можно было, не задевая друг друга локтями, расположиться втроем. Хотя маловероятно, что именно это являлось причиной того, что тихий, чудаковатый Милованов не принимал гостей. Над ржавой раковиной, являвшей зрителям изгиб некрашеных труб, висела сушилка для посуды, которой как раз хватало для одного. Далее следовал кухонный столик, обтянутый клетчатой клеенкой, потом старенькая двухконфорочная газовая плита. Окно, не знавшее ни тюля, ни штор, было обклеено газетными полосами так, будто рамы утеплили в девяностые и с тех пор не тревожили. Видимо, опасаясь, что на этих-то бумажных лентах створки и держатся. Далее следовали маленький, злобно рычавший холодильник и обеденный стол на тонких ножках. Стульев вокруг не наблюдалось. Хотя посреди кухни стоял дорогой, новый штатив с камерой «Никон», направленный объективом на стол. На столе же, на пластмассовом подносе в мелких выпуклых розочках, был распят мертвый голубь.

— Витенька. Витя, — тихо окликнул Гуров, осторожно сдвигая Сизого за плечи и протискиваясь вперед. — Пропусти-ка меня. Дальше тоже вместе пойдем. Не хочешь смотреть, подожди меня в коридоре. Все хорошо, Витя?

— Да, нормально. Душно только.

Виктор, выйдя из оцепенения, пришел в себя. Гуров заметил, что дышит лейтенант часто и поверхностно, как и он сам, стараясь не впускать дух странного обитателя этой квартиры в свои легкие. Повозился, извлек из кармана мобильный. Раздался звук, имитирующий щелчок фотоаппарата. «Хорошая реакция, — внутренне одобрил Гуров, — добрым следователем будет Сизый, спокойным. Без лишних эмоций, всегда знающим, как настроить себя на рабочий лад».