Книга Конкурс убийц, страница 92 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Получается, что так, — ответил Крячко. — Тем более что и Мира это подтверждает. Но вот когда я задал ей вопрос, ночевал ли Александр с ней или нет, она замялась, а потом призналась, что да — ночевал. Но просила меня никому об этом не говорить, иначе ее уволят, а она очень дорожит этой работой. Ей нужно оплачивать свое заочное обучение.

— Она не сказала, во сколько он ушел от нее? — Пятаков, как гончая, почуявшая след, так и потянулся к Станиславу.

— А вот ушел он от нее, опять же, с ее слов, около пяти утра. Она отправилась открывать… — Крячко резко замолчал и посмотрел на Льва Ивановича.

— Да что уж там, говори, — махнул тот рукой, давая добро.

— Что говори? — прищурился Пятаков.

— Илья Ильич, вы уж нас извините, что сразу не сказали. Нам просто нужно было проверить подлинность слов Ольги Михайловны, — спокойно и совсем даже не извиняющимся тоном, заговорил Станислав Крячко. — Дело в том, что Кирьяновой на момент убийства вообще не было в номере.

— Как это не было? — Пятаков покраснел.

«По-видимому, это оттого, что он рассердился и сдерживает себя, чтобы не повысить голос», — подумал Лев Иванович, глядя на Пятакова, и вздохнул. Он очень не хотел расстраивать оперативника. Если быть честным до конца, то Пятаков нравился Гурову, и он считал, что тот не заслужил, чтобы от него скрывали факты, которые всплыли в ходе их с Крячко расследования. Но, с другой стороны, они узнали о них еще тогда, когда не участвовали в этом расследовании официально.

— Илья Ильич, — Гуров решил сам рассказать Пятакову об алиби Кирьяновой, — это я принял решение не говорить пока вам, что Кирьянова сказала неправду. Мы вели это дело неофициально, и она просила нас не оглашать этот факт, потому что он мог навредить старшей горничной отеля, Екатерине Родниной, и Мире Евсеевой. Дело в том, что на крыше есть еще один бассейн. И вход туда воспрещен. Роднина и Кирьянова — давние приятельницы, и старшая горничная нарушала правила и пускала Ольгу Михайловну на крышу поплавать. Она не всегда открывала им выход к бассейну сама, а просила об этом или Миру, или другую дежурную горничную.

— И что? — Голос Пятаков стал сиплым, а глаза, глядевшие теперь на Гурова прямо и остро, прищурились еще больше.

Но Лев Иванович не отвел глаз и продолжил объяснение:

— А то, что нам нужно было сначала проверить, правду ли говорит Кирьянова или нет. Мы поговорили и с Родниной, и с Мирой. И они, хотя и нехотя, но признались, что да, они открывали выход на крышу и предоставляли Кирьяновой доступ к бассейну. Но…

— Есть еще и «но»? — Пятаков злился все больше, но по тому, как он сжимал и разжимал кулак одной руки, было видно, что он старается сдерживать свои эмоции.

— Есть и «но», — спокойно ответил Лев Иванович. — В тот момент, когда Кирьянова уходила из номера и возвращалась в него, ее никто не видел. Камеры слежения, как мы знаем, были выведены из строя. Но не сама же она их вывела! Как вы думаете?

— Никак я не думаю, — процедил Пятаков. — Вы скрыли важный для следствия факт.

Он замолчал и отвернулся от Гурова.

— Мы скрыли не один факт, — решил идти ва-банк Крячко и достал из кармана пакетик с пуговицей, которую Лев Иванович еще в первый день убийства нашел под кроватью в номере Кирьяновых. — Но разве мы не вместе ведем сейчас это следствие? Все равно рано или поздно все точки над i были бы расставлены. Факты были нами не упомянуты не из корыстных целей, а в интересах следствия. Вот это, — он протянул Пятакову пакет с пуговицей, — Лев Иванович нашел под кроватью, у самой стенки, с той стороны, на которой был убит Кирьянов. И нашел уже после того, как там поработали ваши криминалисты.