Книга Смертельный звонок [cборник], страница 136 – Николай Леонов, Алексей Макеев

— Ложь! Кроме тебя, никто не знал, что Балок работает меня!

Лев поднял голову, разлепил ресницы, мокрые от слез и пота. Ему больно держать голову прямо, и все же опер старался не сводить глаз с Горца, чтобы тот убедился — он не лжет.

— Да, я разговаривал сегодня с Борисом, он сказал мне, что узнал мое настоящее имя и должность. Но я не убивал его. Забрал деньги, они лежат у меня в сейфе. И просто вышел из машины. О вашей дочери я не знал, даже не догадывался, что она здесь, в России. И о внуке не знал. Вы лишь часть чьего-то преступления, и я расследовал не ваши дела, а того, кто убил Бориса, того, кто похитил ваших близких. И того, кто перед этим расправился еще с десятком людей, поджег дом свидетеля его преступления.

— Ты лжешь! — снова воскликнул Горец, но его пальцы сжимались и разжимались, отражая внутренние сомнения. — Если ты не занимаешься моими делами, какого черта ты крутился вокруг «Сансити»?

Гурову хотелось орать от злости, он понимал, что и он, и бандит стали пешками в чьей-то игре. Хитроумной, сложной, такой запутанной, что оба теперь не могут понять друг друга. Он прохрипел:

— Пожалуйста, дайте воды. Я все расскажу, что знаю, а вы уже сами решите, надо ли меня мучить или убивать. Мне плевать, что вы тот самый Горец, мне плевать, как вы оказались там, где находитесь сейчас. Я не бегаю за тенями из прошлого, мне нужен тот, кто совершает преступления сейчас. Я — не он, и вы — не он, нас свела случайность, или специально стравили друг против друга. Так уж вышло, что у вас с нами один враг, помогите мне его найти.

Бандит сидел с опущенной головой, окунувшись в свои мысли. Он лишь резко бросил:

— Принесите ему воды.

Его подельник за спиной Гурова замешкался, и Горец рявкнул:

— Ну, я приказал воды! И мокрое полотенце. Можете развязать ему руки.

Когда Лев стер кровь и сделал несколько глотков, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль в горле, бандит откинулся на спинку кресла. Голливудская улыбка исчезла, на лице пролегли темные тени и морщины. Он процедил:

— Хорошо, у тебя есть шанс убедить меня. Я тебя выслушаю. Если не поверю, то прикончу. Обменяю дочь и внука на старика, у которого ты живешь, или на жизнь твоего начальника. Десять минут.

Лев кивнул, хотя понимал, что Горец ему поверит и у него есть теперь целая жизнь, чтобы доказать свою правоту. Опер сделал несколько медленных глотков, наблюдая за встревоженным бандитом. Тот держался высокомерно, но внутреннее напряжение проявилось в морщинках вокруг глаз, в следах усталости, что отпечаталась на лице. Пока Лев рассказывал обстоятельно о том, как оказался на кладбище, чем занимался последние несколько дней, человек на экране сидел с опущенной головой. Бывший бандит не давал проникнуть ему в голову, считать эмоции, которые сейчас испытывает. После рассказа в темном пространстве застыла тишина. Лев молчал, прикидывал, что сейчас удачный момент для побега. Руки у него свободны, можно соскочить со стула и им же оглушить охранника. Пускай за дверью есть еще несколько, но у охранника есть пистолет, и можно будет оказать сопротивление, а еще лучше — успеть развязать веревку на ногах и сбежать через окно под потолком, откуда шел тусклый свет. Они сейчас, скорее всего, на каком-то складе, так что скрыться от погони будет легко. Тем более приятно будет провернуть задуманное на глазах у Горца, который придет в бешенство по ту сторону экрана, не имея возможности его остановить. Только Лев понимал, что его побег все испортит: бандит перестанет ему доверять, а свою месть направит на беззащитного старика Мичурина или генерала Орлова. Приходилось ждать и терпеть.