Книга Усадьба заложников, страница 31 – Николай Леонов, Алексей Макеев

«Хотя нет, подожди, что-то здесь не стыкуется, – пришло в голову сыщику. – Такой человек, как Мерцлин, может проникнуть в картинную галерею, вооружившись ножом, и порезать картины коллег. А вот стрелять через окно в Ирину Вершинину или устраивать пожар – с какой стати? Для подобных действий нужно иметь более серьезную мотивацию. Но вот что мне надо сделать – узнать, были ли среди порезанных в галерее полотен работы Султанова или Мерцлина».

А еще сыщик держал в уме тренера Женю Самойлова. Тренер пользовался успехом у Насти Вершининой, девушка охотно проводила с ним время. Так что привлекательный молодой человек мог рассчитывать войти в число родственников миллионера Вершинина. Казалось бы, чего еще желать? «Но что, если парню этого мало? – размышлял Гуров. – Что, если он задумал встать во главе всей бизнес-империи Вершинина? Для этого нужно только одно – чтобы сам глава империи, Вершинин, скончался. Вот тут побудительный мотив более серьезный. Да и способностей для всякого рода злодейств у красивого Жени больше, чем у угрюмого Ромы. Будем держать это в уме…»

– Я вижу, вы что-то задумались, Лев Иванович, – услышал он обращенные к нему слова Насти Вершининой, его соседки справа. – Давайте я вам налью еще один бокал шабли. Сейчас папа будет поднимать тост за маму.

– А это у вас традиция такая – второй тост всегда за Ирину Васильевну пить? – спросил сыщик.

– Да, это повелось с давних пор, еще до моего рождения началось, – кивнула девушка.

– Прекрасный обычай, – похвалил Гуров. – Но я от второго тоста откажусь. Как и от всех дальнейших.

– А почему так? – огорчилась Настя.

– Так мне же после ужина надо еще работать, – объяснил Гуров. – Камеру на кухне вешать. А если я хорошо приму на грудь, я эту камеру так повешу, что из нее ничего видно не будет.

– А может, вам вино в принципе не нравится? – продолжала допытываться девушка. – Может, вы, как наш давний друг Виктор Дмитриевич, видите на столе только крепкие напитки?

– В общем, да, я предпочитаю старый русский напиток, то есть водку, – подтвердил Гуров. – Но шабли я отпил с большим удовольствием. Кстати, про вашего давнего друга, – добавил он, понизив голос. – Я удивился, когда увидел, что он так любит прикладываться к водке. Ведь если он занимается китайской гимнастикой и вообще себя во всем ограничивает, это как-то не совмещается с распитием водки и виски…

– Тут я с вами согласна, – кивнула Настя. – Я тоже всегда удивляюсь, когда вижу, как дядя Витя наливает себе стопку за стопкой. Но уж такой он человек. Гимнастика у него помещается в одном месте, а водка – в каком-то другом.

Тем временем Ирина Вершинина с увлечением рассказывала, как много ей сегодня удалось сделать в саду.

– Мы с Егором Васильевичем оформили совсем новую клумбу, – рассказывала хозяйка. – Там у нас фиалки, анютины глазки, крокусы – в общем, все небольшие, даже крохотные цветы. Они мне так нравятся! Конечно, розы или лилии прекрасны, розу даже называют королевой цветочного царства, но мне милее эти малыши.

– Интересно, а ваша клумба попадет в объективы камер наблюдения? – спросил тренер Женя. – А то ведь, если не попадает, как бы с ней чего не случилось…

– Честно сказать, я не знаю, – призналась Вершинина. – Вы не подскажете, Лев Иванович?

– Нет, я еще не вполне успел изучить расположение всех камер, – отвечал сыщик. – Но могу сказать одно: завтра мы с Ильей развесим еще четыре камеры в парке, и после этого уже вся территория парка будет под наблюдением. Тогда уж ни с крокусами, ни с фиалками ничего не случится.