Книга Самое бессмысленное убийство, страница 61 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Есть и еще кое-какие мыслишки, – лениво ответил старик, и эта его нарочитая леность вмиг вселила в душу Гурова осторожный оптимизм. Понятно, что самое главное Василий Васильевич приберег напоследок, а коль он говорит об этом нарочито ленивым тоном, то, стало быть, то, что он приберег, очень значимо и важно.

Гуров не стал понукать старика и требовать от него немедленного ответа. Он понимал, что коль уж старик начал говорить, то и продолжит свою речь, о чем бы она ни была. Так и случилось.

– Я думаю, командир, что ты это понимаешь и сам, но на всякий случай я хочу тебе сказать вот о чем, – начал старик. – Весь наш разговор, да и сама встреча должны остаться между нами. Ни в какие свидетели я к тебе не пойду. О нашей встрече знает еще хозяйка зоны, так ты ей растолкуй, что к чему. Потому что женщины – они в таких делах народ наивный и ничего не смыслящий. Вот ты ей и разъясни…

– Это само собой, – согласился Гуров. – И хозяйке разъясню, и сам буду молчать. Вот только мне непонятно, чего именно ты опасаешься.

– Я же сказал – раненого волка, – хмыкнул старик.

– Убийцу? – уточнил Гуров.

– Может быть.

– А еще?

– А еще – братвы. Тех самых старых пиратов, которых ты видел сегодня в дворницкой. Дураки они, конечно, но дурак, он всегда опаснее, чем умный. Видишь, командир, сколько у меня стариковских страхов? Вот потому и молчи. И хозяйке накажи то же самое.

– А братвы чего тебе вдруг опасаться?

– Так ведь пираты, – хмыкнул старик. – Ну и дураки, как было сказано. Вот, скажут, подстелился ты, Тунгус, под красноперых, вступил с ними во взаимодействие. А это нарушение бродяжьего кодекса, и за это полагается держать ответ. Слышал или нет о таком кодексе?

– Приходилось, – коротко ответил Гуров.

– Так вот… Это у современного блатняка никаких кодексов не водится, потому что они народ безрассудный и дикий. Для них сдать ментам кореша все равно что рюмку водки выпить. А мы старые бродяги, у нас – понятия. А я, стало быть, встретился с тобой и тем самым пошел супротив понятий. Такой поступок без последствий не остается… И что с того, что я поступил по совести? О совести в нашем кодексе не сказано ничего. Да и если бы было сказано, что с того? Дураки, разве они поймут? Значит, придется отвечать.

– Ну, а зачем же ты нарушил этот ваш кодекс? – спросил Гуров. Ответ на этот вопрос был для него очень важен, от него зависело, как дальше строить разговор со стариком.

– Зачем нарушил? – не сразу ответил дед Тунгус. – Тут вот какое дело, командир… Зацепил ты меня сегодня днем там, в дворницкой. Не знаю чем, но зацепил. Сукой я себя почувствовал. Ты знаешь, что это такое – почувствовать себя сукой?

– Нет, – сказал Гуров, – не знаю. Никогда не чувствовал.

– Вот и не надо тебе знать. Дави в себе суку, если она вдруг поднимет голову. Потому что нет ничего хуже, если она в тебе встрепенется. Для честного бродяги подобное невыносимо. Да, думаю, и для любого другого честного человечка – то же самое.

– Согласен, – сказал Гуров.

– Так вот, – повторил старик, – зацепил ты меня. Да оно и без тебя – нехорошо. Потому что мокрота дело само по себе мерзкое. Нельзя убивать никого. Особенно старушек. Особенно если ни за что, а из-за глупой гордости и подлости. А потом еще и забиться в нору и доживать свою стариковскую жизнь в норе… Нехорошо это.