Книга Катафалк дальнего следования [Сборник], страница 66 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Но священник отмахнулся от слов Гурова:

– Я не смог нормально жизнь прожить, так хоть пускай у Миши все будет хорошо. Не буду я ему будущее портить, я помру, он с деньгами останется. Уедет в другой город, подальше отсюда, и начнет новую жизнь. – Пожилой мужчина протянул руку в поисках выхода из туалетной комнаты и сказал: – Не тревожь ты нас, человек хороший. Справедливости ты хочешь для всех, а я спокойной жизни для сына хочу, спокойной смерти для себя.

Гуров отвел слепца к столу, присел рядом, наблюдая, как заботливо подросток помогает отцу с едой. Миша то подавал отцу салфетку, то направлял руку Тихона, чтобы тот мог подцепить кусочек блинчика с тарелки. Самому оперативнику от волнения и долгого ожидания подмоги кусок не лез в горло. Лидия, сидевшая рядом, тоже не прикасалась к завтраку, только смотрела на своих мужчин. Гуров решил, что не стоит начинать разговор в присутствии подростка. Миша снова выйдет из себя из-за желания защитить родителей от законного наказания.

– Поговорить хотите? – Лидия перехватила внимательный взгляд оперативника.

Лев Иванович в ответ кивнул, и женщина указала одними глазами на машину, что стояла припаркованной почти у входа в кафе.

– Сынок, присмотри за папой, мы ненадолго отлучимся.

В машине женщина вскинула голову и спросила:

– Вы, наверное, хотите уговорить нас дать показания? Чтобы я и муж стали свидетелями против Семеновой?

– Да, вы правильно догадались. – Гуров с удивлением смотрел на женщину, которая тогда в доме священника показалась ему такой блеклой и незаметной.

Сейчас ее лицо с тонкими чертами было одухотворенным, волевым. Жена священника, собранная, с натянутыми будто струны нервами, вдруг расплылась в язвительной улыбке:

– Ох, как бы я хотела взглянуть на лицо Маргариты, когда ее будут судить. Но есть одна проблема – деньги. Мы же не будем просто свидетелями, мы будем соучастниками, а значит, нас лишат имущества, Тишу после такой истории лишат сана. Мы лишимся всего, что имеем.

– А вы разбираетесь в законе, – похвалил Гуров, подыскивая еще аргументы, чтобы уговорить женщину свидетельствовать против Маргариты.

От комплимента Лидия почему-то вздрогнула, ласково тронула Льва Ивановича за плечо:

– Вы такой хороший, как мой муж. Верите в справедливость, что добрые дела вознаграждаются. Он раньше верил, пока я не испортила его веру. Я виновата, очень виновата перед мужем и сыном и должна все исправить. Простите меня, я сейчас не могу думать о других, только о своей семье.

– Мы предоставим вам защиту как свидетелям. Я лично обещаю, что позабочусь о вашей безопасности, – принялся убеждать женщину Гуров. – На время следствия мы переправим вас в Москву, найдем возможность для лечения вашего мужа и сына. Да, вы лишитесь нажитого капитала, но ведь он нажит на обмане, мошенничестве. Вы же хотите начать новую жизнь, так зачем тащить в нее старые проблемы? Вы умная женщина и сможете найти в столице работу, я уверен, что с учетом всех обстоятельств вам назначат лишь небольшой условный срок.

Лидия замотала головой в стороны в такт его словам. Она снова погладила Гурова, по щекам у женщины потекли слезы.

– Какой вы хороший, вы хотите нам помочь. Но… я уже так глубоко увязла в этой паутине… Все, что я еще могу сделать, это спасти своего ребенка. Простите меня, от чистого сердца без всякой лжи прошу, простите. Мне так стыдно.