Книга Артефакт с темным прошлым [Сборник], страница 52 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Андрей Максимилианович, кем бы ни был человек, он всего лишь человек, со всеми человеческими слабостями и недостатками, и никак не бог. Не буду упоминать о конан-дойлевском профессоре Мориарти. Но, согласитесь, его прототипов в нашем мире хватает.

Лев рассказал, как лет двадцать назад ему довелось расследовать убийство сотрудника некой химлаборатории. Молодой химик, подающий большие надежды, однажды умер прямо на рабочем месте. Как выяснилось на вскрытии, его сердце поразил обширный инфаркт. Казалось бы, что в том особенного? Всякое случается. Поэтому Гурову поручили провести чисто формальную проверку. И вот в итоге следственных действий Льву удалось выяснить, что лаборант оказался одним из «углов» так называемого любовного треугольника. Оперу рассказали по секрету, что потерпевший и руководитель лаборатории, кандидат наук, претендовали на внимание молоденькой лаборанточки. И умерший имел все шансы добиться ее расположения. И тогда Лев копнул поглубже. И что же оказалось? Завлабораторией «угостил» парня опасным сильнодействующим токсином. Как потом виновник признался, убивать своего конкурента он не планировал, просто неправильно рассчитал дозу. Пришлось предстать перед судом…

– Грустная история! – вздохнул Кимревич. – Это намек на то, что между Рябининым и Игорянцевым тоже имела место быть некая роковая особа?

– Нет! Хоть между Рябининым и Игорянцевым действительно стояла роковая особа, это было слишком давно, чтобы по прошествии многих лет кто-то из них вдруг начал сводить счеты, – невозмутимо парировал Лев, давая понять, что данный факт ему известен, но большого значения он ему не придает. – Тем более что Игорянцеву та девушка не очень-то и была нужна. Насколько я мог понять, он идейный холостяк, которого женщины вообще не интересуют. Допускаю, что это может быть связано с его здоровьем.

– Хм-м!.. – недоуменно протянул хозяин кабинета. – Ну, вообще-то да, у Эдуарда и в самом деле есть специфические проблемы с мужским здоровьем. Вы это поняли благодаря дедукции или у вас хороший багаж познаний в медицине?

– И то и другое, – Гуров коротко отмахнулся. – Но прежде всего у меня хорошо развита, говоря народным языком, чуйка. Я достаточно хорошо чувствую людей, с которыми общаюсь по тем или иным вопросам. Вот у вас лично – могу об этом сказать вполне уверенно! – семейная жизнь, в принципе, удалась. Неплохо обстоят дела и на работе. Да и научная деятельность на подъеме. Вашу недавнюю критическую статью о сторонниках теории мирового эфира в журнале «Физика» обсуждают и сторонники, и противники этой гипотезы.

Слушая его, Кимревич расширил глаза и недоуменно покачал головой.

– Ваша чуйка даже это способна определить?! – ошарашенно уточнил он. – Ну и ну-у-у-у! Вы прямо как профессор Платонов! Не слышали о таком? О-о-о! Это – человек-феномен. Он известный геофизик. И вот у него тоже очень сильное предвидение. Да! Он дня за три предчувствует самые разные неприятности. Правда, мы с ним не вполне в ладах – по характеру он отчасти тот же самый Рябинин, только в области физики. Кстати, он уже много лет разрабатывает свою собственную теорию мирового эфира и по этому вопросу не раз пересекался с Барклаем Забрежным. Правда, они то ругались, то мирились… Они оба считали, что эфир существует, но его суть представляли себе по-разному. Мы с Платоновым из-за этого дурацкого эфира тоже уже несколько раз сталкивались в самых жестких дискуссиях. Кстати… Лев Иванович… вы упомянули о моей статье в журнале. А в целом что можете сказать о моих перспективах на нынешнем университетском поприще? Просто интересно: есть ли у меня шансы в ближайшие год-два стать проректором? – последние слова Кимревич произнес почти шепотом.