Онлайн книга «Мастер жестокости»
|
Ее расфокусированный взгляд скользил, как по маслу, по окружающей роскоши, блуждал по витой ретропроводке, по дубовому потолку с бронзовым крюком на нем и остановился на том, кто голым восседал у антикварного трюмо. – Привет, соня, – произнес Даниил, улыбаясь в зеркало. Поворачиваться он не собирался, был занят аннигиляцией новорожденной щетины опасной бритвой – занятие, в отличие от созерцания пухлой девушки утром в кровати, требующее внимания и полной концентрации. Мама Зоя издала вздох и зажмурилась. Все восхищало ее в Первом Мужчине: бархатные иконописные глаза, рыжие локоны, золотистая кожа, застенчивая улыбка, даже перекошенное тело и хромота. А что? Очень даже ничего, если хромающий опирается на трость с серебряной бульдожьей головой… если часы у него – прадедушкин «Золинген» в кожаном несессере, а гребень – с впаянной серебряной бляхой. Ежедневно – свежая сорочка… Если дача – фамильная, отделанная благородным деревом, мебель антикварная, тяжелые портьеры, льняное постельное белье… Но, конечно, не это главное. Главное – это Даниил, молчаливый, легко краснеющий, гладкий, мускулистый, чистенький и славный. Никого подобного Мама Зоя, рожденная и выросшая в заштатном городке, не видела, ни о ком подобном и мечтать не могла. Они вместе учились в лучшей юридической академии города, а то и страны, знакомы были почти шесть лет, из коих лично общались от силы месяца полтора. Начало их отношениям положила предсессионная суматоха, когда конспекты передаются туда-сюда из рук в руки, рефераты и курсачи строчатся методом автоматического письма. Тогда и чмок в щечку за вовремя подсунутые конспекты легко преобразуется в куда более чем дружеские отношения. Но у них все было не так, как у других людей. Случилось так, что все спаренные и единственные лекции по одному и тому же предмету приходились на пятничные вечера. Как раз на то время, когда душа вечерника требует гулянки, а никак не прозябания в вечерних аудиториях. Более того, препода по данному предмету бросила молодая жена. И безобидный представитель педсостава, слетев с катушек, стукнул в аудитории по столешнице кулаком и возопил прямо по-Ректорски, что принимать экзамен будет исключительно по своим лекциям! «Записанным собственноручно!», «И разными чернилами!», «И одним почерком!». Он, зараза, несколько раз уходил из аудитории и возвращался, чтобы дополнить свои последние ультиматумы новыми, и каждый раз орал и хлопал дверью. Так, минуточку, вот еще его угроза: «И горе тому, у кого данных манускриптов не окажется! Таковые могут сразу отправляться на… то есть комиссию!» Правоведы подумали и решили, что где-то в природе все-таки имеются эти конспекты, следовательно, их вполне можно размножить и переписать одинаковыми почерками. А конспекты оказались у Зои по фамилии Вестерман, методиста курса, прозванной Мамой за толщину, кудряшки и многозаботливость. Конспекты ей достались без особого труда, поскольку ей на работе все равно особо делать нечего, можно и на лекции походить… В общем, выходило, что на тех лекциях в те дни присутствовала лишь она одна. Казалось бы, что проще: выпросить конспектики у милейшей Мамочки Зоечки, очаровательной, милой и чуткой методистки, которая, к слову, все эти годы всем без звука писала рефераты, делала презентации и курсачи за символические суммы. Вот и сейчас наверняка можно было договориться… Но эта белобрысая ренегадина в ответ на просьбу поделиться конспектами вдруг пропищала, что ни одна сволочь не получит ни листочка. Мол, пусть всем будет так же страшно и одиноко, как было ей в той темной пустой аудитории, наедине с разгневанным каннибалом-лектором. Подняв хвост и обозначив свою возмутительную позицию, она повела остреньким носиком, еще что-то пискнула и спряталась в кабинете, запершись на ключ. |