Онлайн книга «Мастер жестокости»
|
Лев Иванович с обреченным видом вздохнул и взялся за телефон. Мария прекрасная женщина, здравомыслящая, умная, но характер! Он прекрасно знал, что если уж забрала она что-то в голову, то это надолго, а то и навсегда. Вряд ли на белом свете существуют резоны, способные переубедить супругу. «Если нет возможности пресечь, то хотя бы надо контролировать», – решил Гуров и начал излагать исходники: – Будь по-твоему, народный следователь Арапова. Поехали. Вот это – Счастливый-младший, Даниил Олегович, единственный сын Ректора юридической академии. Он показал фото. Мария кивнула: – Принято. Точнее, нет. Перекинь-ка мне на телефон или как-нибудь, чтобы под рукой был. – Татуировку ты уже видела, вот еще раз посмотри. Он показал фото ключницы. Мария разглядывала изображение, как следует его запоминая: – А что фраза эта означает? – «Матери, которая меня не родила». – Драматично. И где был расположен лозунг, такой красочный и по-немецки невнятный? – На правом предплечье. Мария кивнула, прикрыла глаза и просидела в таком положении почти пять минут. Гуров легонько потряс жену за плечо. – Сейчас, сейчас, погоди, не отвлекай, – велела Мария, не открывая глаз, – надо сосредоточиться, не с идиотами же дело имеем. – Послушай-ка, ну а как ты будешь договариваться, ты же уже пыталась заказ сделать? Мария открыла глаза и заметила, что, мол, нет, все-таки и с идиотами тоже приходится работать: – Левушка, милый, твоя жена знаменитость. Во-первых, у меня масса фейковых аккаунтов, во-вторых, как запретить кому угодно ставить на аватарку мой светлый образ? Гуров только сокрушенно развел руками. – Итак, давай еще раз. Я – бывшая… кстати, кто? Любовница, жена? – Любовница. – Жаль. Прекрасная фамилия. Так, любовница Счастливого, заимевшая от него ребенка… может, для остроты и драматизма лучше двоих? Лев Иванович пожал плечами: – Как тебе удобно. Этот факт вряд ли можно проверить. – Пусть будут две близняшки, девочки. Ах, как трогательно. Как неудачно, что он не блондинчик, для таких целей белокурые малыши – самое оно… Тогда так: у одной аутизм, у другой… что там у Счастливого? – Легкая форма дэцэпэ, по словам знавших его. – Ну вот у второй будет дэцэпэ. – Ты не слишком глубоко погружаешься в детали? – Зря, молодой человек, вы кино не смотрите, – назидательно сказала жена, – там есть чему поучиться. Например, тому, что любой маньяк априори обязан быть сентиментальным, иначе неинтересно и никакого сочувствия у зрителя не вызовет. – Сочувствовать маньяку? – переспросил сыщик. – Слушай, ты не путай теплое с мягким, реальность и кино. Что, в кино реальных убийц показывают? Станешь ты такое смотреть? – Такое на экран не выпустят. – Правильно! А пощекотать либерала внутри себя – ах, бедненький, ну а кто на его месте не прикончил старушку-другую, – святое дело, классика. И, кроме того, неужели ты всерьез уверен, что твоя Вестерман работает за деньги? Так уж она в деньгах нуждается? – Пан Ректор называл ее корыстной ведьмой. – Он вообще много чего говорит, этот старый… – Мария прибавила цветистый непечатный эпитет. – Глупо и глупо! Есть сотни способов заработать денег быстрее и безопаснее, особенно женщине красивой, понятливой и с руками. Не-е-ет, Левушка, думай что хочешь, а я уверена, что это все творится не корысти ради, а из некого принципа. |