Книга Криминальные гастроли, страница 103 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– А откуда вы знаете, что она ни копейки не заработала? – решил подколоть Сенечкину Крячко.

– Это она-то – работала? С ее-то холеными наманикюренными ручками и с ее-то вселенским гонором? – удивилась Аличка Сергеевна. – Да она даже не студентка! – опередила она возражения Станислава. – Вы бы послушали, на каком они с подружкой языке общались! Красивый русский язык в такую, простите, помойку превратили! В общем, я как только поняла, что можно эту девицу развести на деньги, так весь план у меня в голове как-то сам собой и выстроился.

– Я и говорю – Остап Бендер отдыхает! – Сенечкин посмотрел на свою жену с восхищением и обожанием.

Сенечкина скромно улыбнулась и с любовью посмотрела на супруга.

– А деньги мы все до копеечки отдали многодетному семейству для первого взноса за ипотеку. Чтобы они сразу четырехкомнатную приобрели. Недавно от них узнали, что переезжать они будут в августе. Ремонт сделают и переедут, – радостно сообщил Сенечкин.

Гуров и Крячко переглянулись, и Лев Иванович нахмурился.

– Все это, конечно, просто-таки здорово и замечательно, – сказал он. – Но вот что нам с вами делать прикажете?

Супруги вздохнули, но ничего не ответили. А что было им отвечать на такие слова старшего оперуполномоченного уголовного розыска? Они и сами понимали, что виноваты и по закону обязаны отвечать за свои преступные деяния. За свои уголовно наказуемые обманы и аферы, которые хоть и делали не ради себя, а для блага других, но все же они были незаконны с точки зрения всего общества.

Аличка Сергеевна встала и, молчаливая и подавленная, начала убирать со стола, а Алексей Иванович принялся ей помогать. Когда они оба вышли на кухню, Крячко спросил Льва Ивановича:

– Какие есть идеи?

– Не знаю пока, – пожал Гуров плечами. – А ты что думаешь?

Крячко в ответ только рукой махнул.

– Вот если бы их не уволил этот балбес Олешик, то и не было бы никаких афер. Так бы люди и работали в театре, своим талантом других радовали, – сказал Гуров после недолгого молчания.

– А что, если его, этого Олешика, заставить снова их на работу принять? Надавить, припугнуть… – предложил Крячко.

– Нет, не подойдет, – покачал головой Лев Иванович. – Сенечкины и сами в этот театр, пока в худруках этот Олешик сидит, не пойдут. В этот-то бедлам! А убрать или поменять начальство в чаплинской «Серене», сам знаешь, не в нашей власти и компетенции.

– А может, твоя Мария что-то подскажет? – с надеждой спросил Крячко. – Может, она знает, кому хорошие актеры нужны? Пусть даже и не в Москве…

– Станислав, ты молодец! – вдруг встрепенулся Гуров. – Отличную идею мне подал.

Не успел Крячко спросить Гурова, что это за идея, как в комнату вошли Сенечкины.

– Ну что же, – произнес Алексей Иванович. – Мы готовы. Только вот позвоним Мариночке Нестеровой, чтобы приходила к нам и иногда цветы поливала, да соседке ключи для нее оставим, и можем ехать.

– Погодите, никому пока не звоните, – Гуров встал и достал из кармана телефон. – Мне нужно сейчас выйти и кое-кому позвонить. А потом уже будем решать, что и как. Посидите тут со Станиславом Васильевичем, я скоро вернусь.

Лев Иванович вышел из квартиры Сенечкиных и отправился во двор. На скамейке у подъезда сидела старушка соседка. Увидав Гурова, она беззубо заулыбалась и спросила его: