Книга Криминальные гастроли, страница 87 – Алексей Макеев, Николай Леонов

На самом деле Гуров просто не желал, чтобы этот манерный тип ходил за ним по пятам и вынюхивал то, о чем он, Гуров, будет разговаривать с людьми. А поговорить он с ними хотел о худруке и об его руководстве.

Лев Иванович все-таки заблудился. Поворотов и бесчисленных, словно лабиринтов, комнат и подсобных помещений было много, а длинные и полутемные коридоры выводили его иногда то в тупик, а то и в какой-нибудь склад, где грудой был навален реквизит и в беспорядке стояли декорации. В конце концов, окончательно заплутав, он был вынужден крикнуть в очередную полутемную комнату, в которую заглянул, открыв дверь:

– Есть тут кто? Люди!

К его удивлению и большой радости, из полутьмы ему отозвалось не эхо, а живой человеческий голос, а потом и зажегся свет. Гуров оказался в гримерке или, может, в костюмерной. Кругом были зеркала, вешалки с висевшими на них костюмами, стулья, пуфы, на которых были разложены стопки разных шляп и шляпок, париков, а на столиках возле зеркал стояли разные баночки, скляночки, пузырьки и коробочки. Пахло в комнате сладко-горькой смесью нафталина, духов, пудры и ветхого тряпья. В общем, всем тем, чем обычно пахнет в старых театрах на той их половине, куда не заходят праздные зрители.

– Здравствуйте! – громко поздоровался Гуров, всматриваясь в глубь комнаты и совершенно не понимая, откуда из какой ее части ему только что ответили. Кругом было пусто. Но тут один из костюмов, что висел на одной из дальних вешалок, вдруг зашевелился, отодвинулся в сторону, и из-за него, легко маневрируя среди мебели и реквизита, вышла дородная и довольно высокая женщина. Даже Гуров рядом с ней казался щуплым и невысоким.

– Посторонним вход в костюмерную запрещен, – оглядев вошедшего с головы до ног, заявила великанша.

– Я не совсем посторонний, – приветливо улыбнулся Лев Иванович женщине. – Я должностное лицо, находящееся при исполнении. Полковник Гуров, уголовный розыск, – представился он. – Прибыл из Москвы для расследования…

– Это по поводу тех денег, что давали нашему Лешику на то, чтобы он театр превратил в публичный дом? – усмехнулась женщина и воскликнула: – Так им всем и надо!.. А вы даже и не ищите никого, – вдруг шепотом заговорила она, наклонившись к Гурову так, что ее огромный бюст оказался прямо у глаз полковника. – Не стоит искать эти деньги. Ну их к собакам. Не нужно нам в театре никаких нововведений. К нам и так зритель в последний год почти не ходит. На что тут смотреть? На тот срам, который эти двое устроили? Половину актеров поувольняли, а вторая тоже подумывает, куда бы отсюда подальше сбежать. Вот только некуда тут бежать у нас. Город маленький, провинциальный, театр только один, – вздохнула она, а потом безо всякого перехода протянула Гурову свою большую и, как оказалось, очень мягкую руку. – Анна Петровна Герц. Я костюмер театра, а по совместительству и гример. У нас текучка ужасная в последнее время образовалась. Приходится за двоих работать, – снова вздохнула женщина, и ее огромная грудь колыхнулась перед носом Гурова.

– Так вот, Анна Петровна, я как раз и хотел узнать о том, какие у вас тут в театре проблемы и много ли человек было уволено. Нам в Москву, – полковник поднял глаза к потолку, давая понять даме, что он имеет в виду больших начальников в Москве, а не себя, – поступили звоночки, вы меня понимаете… – Гуров сделал значительную паузу, – что ваш художественный руководитель незаконно увольняет заслуженных актеров и за… – Гуров оглянулся по сторонам и, понизив голос, зашептал: – За взятки устраивает на их места совершенно некомпетентных особ. Не разбирающихся ни в театральном искусстве, ни даже в литературе.