Книга Смертельная обида [Сборник], страница 127 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Значит, будет с кем поговорить, – ответил на это Гуров. – Главное, чтобы нам выезд не закрыли, а то вон как хаотично все стоят.

Выехать удалось без проблем. Добрались до места быстро. Красников встречал гостей на улице, с сигаретой во рту.

– Так-то я не курю, а только по праздникам, – признался он. – Что за дело?

Гуров известил режиссера о смерти Чернухина. Тот так сильно удивился, что забыл о том, что вышел на улицу без верхней одежды.

– Так уж вышло, что этим делом занимаемся мы с полковником Крячко. Зайдем в дом?

– Да не вопрос… – растерянно выдохнул Красников.

Теперь он вел себя несколько иначе. В нем не осталось ни следа вчерашней бравады, голос стал тише, а уверенный тон превратился в покорный, местами даже заискивающий. Да и внешне Красников изменился. Стильный образ современного денди сменили свалявшийся свитер и мятые тренировочные штаны.

Квартира, куда режиссер привел полицейских, однако, выглядела в разы лучше той, в которой в последнее время проживал Чернухин. Тут, конечно, придраться было не к чему. Современная мебель, хромированные поверхности и освещение, наверняка подобранное дизайнером, указывали на то, что хозяин дома, во‐первых, любил удобство и роскошь, а во‐вторых, мог себе позволить отвалить за это любые деньги. Комнат было три: гостиная, спальня и рабочий кабинет. В каждой на стене красовались фотографии самого Красникова в компании какой-нибудь известной личности. В уголке каждого фото виднелся непременный автограф знаменитости. Рамки, в которые вставлялись эти снимки, и те по цвету и фактуре подходили к остальному убранству дома.

– Давайте в гостиной, – предложил Красников и первым опустился на диван, указывая гостям в сторону двух огромных белых кожаных кресел. – Могу сделать кофе, могу принести коньяк. Или это лишнее?

Гуров ничего на это не ответил, решив, что молчание скажет больше. Красников тут же с пониманием кивнул головой.

– Я понял.

Кресло было шикарным. Даже после того, как Гуров в него опустился, оно некоторое время продолжало мягко и незаметно проседать, как бы давая севшему в него человеку бескрайние возможности для выбора удобной позы. «Сколько же стоит эта махина? Может, Орлову на день рождения подогнать?» Мысль мелькнула в голове всего на миг – через секунду Гуров вернулся к работе.

– Не понимаю, при чем здесь я, – неуверенно заговорил режиссер. – И вообще, товарищи, вам не кажется, что творится какой-то сюр? Вчера мы с вами виделись в театре, а сегодня вы приходите ко мне с новостью о самоубийстве Чернухина, – взглянул он на Гурова. – Как так вышло?

– А тут все просто, – встрял Стас. – Даже статья есть за доведение до самоубийства. Мир полон сюрпризов.

– Да мне насрать на Чернухина, – жестко ответил режиссер. – Убил себя – и черт с ним. Туда и дорога. Только меня рядом не было. Меня нигде не было, если вы об этом. Я не звонил ему и не преследовал. А даже если бы я попытался воззвать к его прожженной совести, то вряд ли он стал бы меня слушать. Поэтому… увы. Вы выбрали неверный путь.

– А если речь пойдет не о суициде, а об убийстве?

Красников округлил глаза и упал на спинку дивана, с подозрением поочередно поглядывая то на Крячко, то на Гурова.

– Вы уж определитесь, – тихо проговорил он. – Его что – грохнули?

– Рассматриваем и эту версию. Вернемся к вчерашнему вечеру. Вы утверждали, что можете доказать причастность Чернухина к смерти Верховцевой, – напомнил Гуров.