Книга Мертвая улика [Сборник], страница 85 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Надеюсь, скоро мы это узнаем, – сказал Гуров.

– Значит, такой он, мотив преступления? – спросил Федор Ильич больше у самого себя, чем у собеседников. – Оказывается, бывают и такие мотивы? Березка и сосенка, мешающие друг другу.

– Чего только не бывает, – вздохнул Крячко. – Ну, давайте читать письма, что ли. А то меня начинает одолевать тоска в связи с несовершенством жизни.

На что еще обратили внимание Гуров, Крячко и Федор Ильич, так это на то, что все письма, которые попали им в руки, были писаны Михаилом Ефимовичем и не было ни одного, написанного Елизаветой Петровной в ответ. Впрочем, особо удивляться тут не приходилось, ведь эти письма были отправлены именно Елизавете Петровне. Ответно написанные ею письма должны были храниться у Михаила Ефимовича. Если, конечно, он их хранил, а то, может быть, и затерялись.

Письма были прочитаны к середине ночи. Вторую половину ночи друзья, используя информацию, почерпнутую из писем, складывали, по выражению Крячко, в пазлы, чтобы получилась зримая и логичная картинка-рассказ об убийстве одного старика другим стариком.

Когда Елизавета и Михаил познакомились, ей было 18 лет, а ему 22 года. Как они познакомились? А как вообще знакомятся парень и девушка? Где-то и как-то встретились, обменялись взглядами, коснулись друг друга руками, улыбнулись друг другу. А потом стали встречаться. Когда встретиться не получалось, писали друг дружке письма. Встречались они нечасто, оттого, наверно, и обменивались письмами. Почему нечасто? Во-первых, они жили в разных городах. А во‐вторых, Миша Попов с юности был отчаянным и бедовым парнем, любителем всяческих авантюр и приключений, зачастую с криминальным оттенком, и иногда он внезапно исчезал из поля зрения юной Лизы, не являлся к ней на свидания и не писал писем.

Конечно, она волновалась, и беспокоилась, и просила Михаила оставить свои авантюрные приключения, успокоиться, чаще приезжать к ней, ведь им вдвоем было так хорошо. Михаил обещал взяться за ум и какое-то время старался сдерживать свои обещания, но обычно хватало его ненадолго, потому что всевозможные приключения ожидали его на каждом углу, а уж за углом тем более. Именно так он Елизавете и писал. И, должно быть, такими же словами оправдывался при встречах.

Она его прощала, принимала, старалась приспособиться к его сумасбродному образу жизни. Но, однако же, есть в жизни такие вещи и явления, к которым привыкнуть очень трудно, если вообще возможно. Лиза грозилась прекратить с Михаилом всякие отношения, иногда их общение – хоть письменное, хоть вживую – прекращалось по инициативе Елизаветы, зачастую надолго. Однако стоило Михаилу написать покаянное письмо или предстать перед Лизой самолично, как она тут же его прощала, и все начиналось сызнова: встречи, письма, внезапные и долгие исчезновения Михаила, Лизины терзания, страдания и упреки.

Должно быть, она его искренне любила и даже строила осторожные планы на совместное будущее, как это обычно и бывает, когда женщина любит. Любил ли Михаил Елизавету? Да, любил. Но и себя он любил тоже, и неизвестно было, кого он любил больше – ее или себя. Да и какой мерой это можно измерить, на каких весах взвесить? Вот так до поры до времени и общались – спокойная, рассудительная и серьезная Лиза и ветреный, порывистый, во многом безответственный Михаил. Такое, значит, у них было единство и борьба противоположностей.