Онлайн книга «Легенда преступного мира [Сборник]»
|
– Ну-ка? Видя, что супруга увлеклась его рассказом и позабыла об огорчениях, Гуров почувствовал вдохновение. – Рассказываешь все, что добросовестно выучил! О чем прочел от и до, курсовики самолично настрочил, о том, в чем считаешь себя сведущим. А этот… пардон. Ну или ногти чистит, или зевает, а на закуску обязательно выдает со скучающим видом: «Ну это все понятно…» – Подлец, – искренне посочувствовала жена. – А дальше? – Дальше в зависимости от настроения. Говорит банальное: «…и что из того?», или умное: «…а вот чем отличается система от совокупности?». Мария, поразмышляв, спросила, к чему пан Ректор задавал последний вопрос. Гуров признался, что не знает, но отличия выучил наизусть, на всякий случай. – Да, пожалуй, соглашусь, что до такой степени злобных преподов у меня не было, – заявила Мария. – Смотри, сколько лет прошло, а тебя до сих пор гложет. – Ну что ты, я великодушен и не злопамятен. – Ага. А про старого хрыча-то вспомнил? – Так это по аналогии. Видишь ли, генерал один в один по-Ректорски сообщил, что жаждет меня видеть по «архиважному» делу. Еще бы «р» не выговаривал – точь-в-точь пан Ректор. Вот и навеяло. – Он что, еще и картавил? – давясь от смеха, уточнила Мария. – Да еще как, прямо по-ленински, – подтвердил Гуров и с облегчением подумал: «Ну слава богу, успокоилась». Глава 2 Прибыв в управление и поднявшись на этаж, уже у кабинета Орлова Гуров обнаружил непривычно мрачного Крячко. Оказалось, что полковника тоже мучили воспоминания о пятне, омрачавшем его светлые студенческие времена. То есть о пане Ректоре. – Всю ночь чертовщина снилась. Будто я в очередной раз в родной аудитории заваливаю у этого кровососа теорию государства и права, – признался Станислав, понизив голос, – нормально? А сколько лет-то прошло. С чего бы это? – Как с чего. Генерал приглашал пошептаться по архиважному делу? – уточнил собрат Гуров. – Точно. Вот с этого, значит, чертовщина и снилась. Вскоре выяснилось, что зловещая тень пана Ректора была вызвана к жизни не только его любимым словом «архиважно»… Верочка радушно распахнула дверь, но на этом испытываемые сыщиками положительные эмоции и закончились. Генерал был задумчив и мрачен, как туча, и долго собирался с мыслями, решая, с чего начать разговор. Эти приготовления ничего доброго не сулили. Наконец, тяжело вздохнув, он полез в сейф и извлек коробку: – Вот, смотрите, какая штукенция. – Пальчики сняли? – пошутил Крячко, на что генерал сказал вполне серьезно, что сняли, равно как и пробы для экспертизы. – Пробы-то зачем? – спросил Гуров несколько озадаченно. – Вот как раз это пока тебя не касается. Неважно. Смотрите да рассматривайте. Даже можете потрогать, если есть желание. Лев Иванович пожал плечами и послушно принялся рассматривать коробку. Она была клееная, покрытая качественным шпоном, нарочито грубо отполированым, на крышке красовалась выжженная стилизованная литера «Д@». Внутри, в гнезде из древесной стружки, покоилась «штукенция» – продолговатая ключница из кожи цвета густого красного вина. С первого взгляда видно, что сделано не в Китае, сработано на совесть, с исключительным изяществом. Благородно мерцали металлические детали, цепочка и клепки, точь-в-точь состаренное серебро. Но самое главное – это рисунок на ключнице, чуть выступающий над поверхностью. Крест, роза и готическая надпись: Der Mutter die mich nie geboren, рисунок черно-белый, несмотря на отсутствие цветов, выглядел объемным, мастерски исполнен короткими, нервными штрихами, как на полотнах Ван Гога. |