Книга Легенда преступного мира [Сборник], страница 164 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Ох ты ж! – воскликнул браконьер. – А свастика-то куда делась?

С правой стороны головы, там, где она была прижата к угольям и обгорела сильнее всего, явно проступал запекшийся участок правильной формы, лишенный кожи.

– Что за свастика? – спросил участковый.

– На голове у него набита была. Прости, я сейчас. – Браконьер убежал в кусты, сопровождаемый собакой.

В который раз порадовавшись, что успел приобрести привычку таскать с собой маску, Счастливый натянул ее и осторожно потянул носом. Почувствовал четкий, пусть и легкий, запах бензина, исходящий как от останков, так и от рубахи. Еще раз осмотрев голову трупа, Даниил убедился, что лицо обгорело равномерно, кожных складок на нем не было, на ладонях не было и следа ожогов; изучив ворот рубахи, обнаружил, что тот особо не обгорел.

«Сначала умер, а потом или упал в костер, или его туда затащили», – заключил он.

Однако, осмотрев покров из жирной, сочной болотной травы, которая под собственным весом клонилась к земле, следов волочения не заметил.

– Ну что там? – с интересом спросил браконьер. Он уже вернулся и, утираясь, с любопытством заглядывал через плечо. – Может, собаку пустить?

– Да нет, незачем. Если только прогуляться, а то она, бедная, у вас сейчас с ума сойдет.

День занимался жаркий, запахи жирной болотной травы, цветов, гари и паленого мяса составили такой коктейль, что и людям было трудно перенести. Собака, судорожно зевая, тоскливо поскуливала, пряча нос в складки треников хозяина. Как только ей позволили, она стремглав помчалась носиться по кустам.

– Сколько же до ближайшего жилья? – спросил Счастливый.

– Километров пять-шесть, если ты про деревню, – сообщил свидетель. – Садовые участки поближе, но до них можно только через болота добраться, обычно так никто не ходит.

На поляну выскочила, лая, собака. Шерсть на ней стояла дыбом, она ощерила зубы и истерично рычала, поджимая хвост. Затрещали ветки, и на поляне возникла фигурка в платке, резиновых сапогах и с рюкзаком за плечами.

– Эва как. Откуда? – недоуменно вопросил свидетель.

Это была девочка лет одиннадцати-двенадцати, которая, с опаской глядя на мужчин и собаку, принялась обходить поляну по краю.

Даниил уже без удивления увидел, что это, конечно же, она. Пусть оба глаза у нее были на месте, и даже заметно не косили, рыжие волосы не торчали, заутюженные под косынку, лишь густая челка прикрывает высокий лоб, – но легко узнаваемый нос торчит ноздрями наружу по-прежнему.

– Не подходите! – предупредила девочка. – Буду жаловаться детскому омбудсмену!

– Кому-кому? – ласково переспросил Счастливый.

Она прищурилась, как это обычно делают близорукие люди, ощерилась сотней зубов за блестящими брекетами, взревела: «О, здого́во!» – и, распахнув объятия, медведицей пошла на Счастливого. В одной руке у нее сверкало нечто острое.

Казалось, время остановилось, а в голове словно что-то взорвалось, перед глазами запрыгали рыжие шары, зеленый шарф, душа, впился в шею. Участковый взвыл, бросился на траву. Несчастный браконьер, проклиная дурную девку-грибника, пытался утихомирить бьющегося в припадке полицейского и переорать собаку, которая так лаяла и выла, как будто решила сломать себе челюсти.

…«Чем это занимался тут этот колдун хренов? – размышляла дознаватель Халтуро, аккуратно удаляя из телефона Счастливого сделанные им неправильные фотографии. – Судя по отсутствию штанов, ничем хорошим не занимался. И бензином воняет. Ну, пусть по пьяни головой в костер упал. Трава мокрая, жирная, следов не видать. Этот с собакой будет помалкивать в тряпочку, никуда не денется».