Онлайн книга «Время игры»
|
Степень внутренней неудовлетворенности достигла критической отметки. Захотелось полной самостоятельности и независимости. В принципе ничего страшного в этом нет. Пусть покрутится, выпустит пар в автономном плавании по морю житейскому. Есть тут даже нечто обнадеживающее. Если сам я действительно выложился до конца и мечтаю только о покое (так раньше князья уходили в монахи, и даже государь император Александр Павлович, по слухам, преобразился в старца Федора Кузьмича), а в Сашке по-прежнему кипят силы и амбиции, так дай ему бог удачи… Хуже другое — что, если крыша и у Шульгина начинает съезжать, только проявляется это в такой вот гипоманиакальной форме? Неукротимая активность и абсолютная убежденность в собственной правоте пополам с бредом преследования. А впрочем, все это ерунда. «Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе». — Ты, как я понимаю, все уже продумал и подготовил? — спросил я, имея в виду первый этап Сашкиной импровизации. — Стратегические-то цели нашей операции остаются прежними? Если только Шульгин, оказавшись на свободе, не начнет перекраивать и их. — А что тут особенно готовить? Я всегда готов, и снаряжение в полном порядке. Еще одна интересная мысль пришла мне в голову. — Предположим, что как раз Держателям и хочется нас разлучить? В каких-то собственных целях. Не зря же идея эта возникла у тебя буквально только что? Впрочем, сразу же я поправил сам себя. Единственное, что утешало и обнадеживало, — по всем известным фактам и косвенным рассуждениям выходило так, что впрямую на мое и Сашкино мышление Держатели воздействовать как раз и не могли. Отчего и изобретали всякие окольные ходы. Чтобы принудить нас к тем или иным «добровольным» поступкам. Все-таки Антон, наверное, был прав. Если бы умел кто-то путем внушения принуждать нас к желаемым поступкам, вообще все наши приключения не имеют смысла. Но этого я не сказал. Пусть Шульгин сам думает. Он и ответил: — Ну, если мы все будем через эту призму рассматривать… Тогда вообще ничего предпринимать и планировать невозможно. С тем же успехом я могу сказать, что это твоими устами они говорят. Я все придумал самостоятельно и правильно, сказал тебе, а ты… — Да уж действительно. С такой логикой далеко не уедешь… — Или — уедешь слишком далеко, — усмехнулся Шульгин краем рта. Я рассеянно скользил глазами по интерьеру кают-компании. Вдруг напрягся, не сразу поняв, что привлекло мое внимание. Но что-то же привлекло. Имеющее отношение к проблеме. И тут же сообразил. Глупо в принципе, но тем не менее. Клин клином вышибают, или — абсурд на абсурд. По крайней мере, в данной ситуации можно быть уверенным, что в такой вариант Держатели не вмешаются. При всем всемогуществе кое-чего они делать не в состоянии. Например… — Саш, ты уверен, что никто посторонний последние дни на яхте не появлялся? — Посторонний — в каком смысле? Воронцов — посторонний? — Нет, он, наверное, нет… Да не так это, в общем-то, важно. Книги на борт только ты возил или?.. — Как раз книги — только я. И оружие… — Хорошо, предположим. Думаю, эксперимент будет чистым при любом исходе… — Я подошел к шкафу и с трудом вытащил с одной из полок толстую книгу в потертом зеленом переплете с золотым тиснением на корешке. — Это ты покупал? — Так точно. У букиниста в Екатеринославе. Там еще автограф бывшего владельца есть и дата: 1903 г., Санкт-Петербург… — Верно, — подтвердил я, глянув на форзац. — Имеется и автограф, и дата. На титульном листе тоже все как положено. Заголовок: «Конфуций. Уроки мудрости. С.-Петербург. Издание Ф. В. Щепанского. Невский проспект, 34. 1902 год. Дозволено цензурою 5 октября 1901 г.». Веленевая, совсем еще белая бумага, а я привык, что у дошедших до нас старых книг листы уже покрываются коричневатыми пятнами и пахнут плесенью. Главная составляющая трудов Конфуция — «Книга перемен», отличная штука для проверки самых сумасшедших гипотез. — Вот и проверим. Доставай монетки… Шульгин вытащил из кармана брюк три золотые десятки. По непонятной причине он терпеть не мог кошельков и с детства всегда носил мелочь в левом брючном, а бумажные деньги — в нагрудном кармане пиджака. — Бросай. И поглядим, что выпадет. Сашка понял мой замысел. Мы с ним давно уже пристрастились к гаданию, и почти всегда ответы «Книги» удавалось либо сразу истолковывать в правдоподобном смысле, либо убеждаться в справедливости предсказания задним числом. А сейчас я исходил вот из чего — ну не могли, никак не могли бы даже и почти всесильные Держатели Мира предвидеть такой мой ход, я и сам-то придумал его ровно секунду назад. А уж тем более — перевернуть монетки в полете. А раз так — и ответ «Книги» будет никем не запрограммированным, и наши приведенные в соответствие с ним поступки тоже окажутся неожиданными для всех. Ну, как говорил крупье Смоку Белью: «Рулетка сама по себе система, и любая другая система против нее бессильна». Сашка шестикратно бросил монеты. Я записывал сочетание орлов и решек. Выпала третья гексаграмма. «Чжунь. Начальная трудность». Две короткие черты. Длинная. Две короткие. Две короткие. Две короткие. Длинная. Я прочел комментарий вслух, медленно и отчетливо, одновременно вдумываясь в текст и чувствуя, что полегоньку хренею. «*Начальная трудность. В изначальном развитии благоприятна стойкость. Не надо никуда выступать. Здесь благоприятно возводить на престол вассалов. *В начале сильная черта. Нерешительное кружение на месте. Благоприятно пребывать в стойкости. Благоприятно возводить на престол вассалов. *Слабая черта на втором месте. В трудности, в нерешительности — колесница и кони вспять. Не с разбойником же быть браку! Но девушка в стойкости не идет на помолвку. *Слабая черта на третьем месте. Преследуя оленя без ловчего, лишь попусту войдешь в лес. Благородный человек примечает зачатки событий и предпочитает оставаться дома. Ибо выступление приведет к сожалению. *Слабая черта на четвертом месте. Колесница и кони — вспять! Стремясь к браку, выступишь — и будет счастье. Ничего неблагоприятного. *Сильная черта на пятом месте. Затруднение в твоих милостях. В малом стойкость — к счастью. |