Книга Смерть по расчету [Сборник], страница 180 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Это вы? – голос Костякова был еле слышен. Он с удивлением поднес к глазам руку, перемазанную кровью. – Я умираю?

– Кто вас ранил? – Гуров торопливо набирал на мобильнике номер телефона «Скорой». – Срочно реанимацию в Подсвечный переулок, четыре; тяжелое ножевое ранение, кровотечение. Пострадавший мужчина, шестидесяти лет, после сердечного приступа.

Костяков с прикрытыми глазами лежал, пока оперативник разговаривал с диспетчером «Скорой помощи». В какой-то момент сыщику показалось, что хлопнула входная дверь, но в темноте практически ничего не было видно, лишь от фонарика расходилось яркое пятно на полметра вокруг. Костяков застонал, и Гуров не решился отойти от истекающего кровью старика.

Тот с трудом приоткрыл глаза и прошептал:

– Как все глупо, неужели конец. А я так хотел еще пожить, думал, мне Марьяночка родит сыночка.

Щетина на его лице, запавшие щеки и слезящиеся мутные глаза прибавили ему возраста, и Костяков казался совсем дряхлой развалиной.

– Марьяна в тюрьме, а я обманутый, никому не нужный старый идиот. Старый болван, всю жизнь верил людям. Думал, все честные, неподкупные, как я. Думаете, я украл эти монеты, да? Никогда не воровал, хоть и мог. Да, хитрил, по три ставки давал одному сотруднику, но ведь все так живут, так наше государство заботится о своем наследии и его хранителях. – Старик сжал руку Гурова холодеющими пальцами. – Марьяночка так хотела машину, уговаривала меня каждый день. Девочка мечтала о ней, как ребенок мечтает о новой игрушке. Пришлось взять кредит под залог квартиры, и еще много за что я платил. За операцию по увеличению груди, за косметолога, телефоны, драгоценности. Я ведь хотел ее порадовать, дать ей то, что недодали в детстве. Марьяночка выросла в нищете, в деревне, так было приятно видеть ее восхищенные глаза и улыбку, она наполняла меня радостью жизни. За все надо платить, вот я и заплатил. Меня лишат квартиры за долги перед банками. После этой истории вернуться в музей я не могу, Яковлев сожрал меня, сожрал, как хищник, проглотил, как мелкую букашку. Неужели все? Но я еще нужен Марьяночке, она звонила, плакала, попросила меня уничтожить документы на ее столе. Я ведь знал, догадывался, что ей мало денег. Знал, что у нее нечисто с документами, но ведь девочке так хотелось пожить красиво, хоть немножко, хоть чуть-чуть. Я должен был их уничтожить, должен.

– Кто вас ранил, кто? – Гуров повторял вопрос несколько раз, но директор словно его не слышал, он шептал и шептал изо всех сил, стараясь высказать случайному свидетелю все, что накопилось в душе.

– Я старый слабый дурак и не смог помочь моей девочке. Но ведь я старался, залез сюда, напугал сторожа, и почти все получилось, я хотел сжечь эти чертовы бумаги в парке. Передайте ей, что я старался их уничтожить.

– Кто вас ранил, кто это был?

– Я не знаю, было темно. – Лев с трудом понимал, что говорит умирающий человек, он наклонился к его лицу. – Просто возникла темная фигура и стало так больно… Но сейчас мне так легко… Ничего больше не болит.

Глаза у старика остекленели, последний вздох вырвался из груди, и он замер.

Лев Иванович не мог шелохнуться, он протянул было руку, чтобы начать непрямой массаж сердца, но тут раздались шаги бригады «Скорой помощи».

– Эй, кто тут? Вы вызывали «Скорую помощь»? Где у вас включается свет?