Книга Сомнение Гурова, страница 107 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Да как же так? – вновь попытался возмутиться пострадавший, но сник под жестким взглядом Гурова.

– Вот что, Леонид Федорович, – проговорил сыщик, обращаясь к нему. – Вы сейчас просто отправитесь домой и успокоитесь. Я обещаю лично изучить ваше дело. Если найду основания для возбуждения уголовного дела, то позабочусь об этом сам.

– Да как же это так, Лев Иванович?! – Теперь пришла очередь возмущаться подполковнику. – Он, значит, на меня напал, пытался уничтожить материалы дела, оскорблял, да еще и нанес телесные повреждения, а вы его домой отправляете? Вот уж нет! Извините великодушно! Я его сейчас в обезьянник закрою, а завтра буду возбуждать уголовное дело по триста восемнадцатой статье.

– Илья Степанович, да ладно тебе, – попытался успокоить коллегу Гуров, до сих пор испытывающий к пострадавшему непонятную жалость. – Ну да, погорячился мужик. С кем не бывает? Мы же все-таки тоже люди. Нужно понимать, что у человека стресс.

– А у меня их никогда не бывает, что ли?! – возмутился Коробов. – У меня эти стрессы с утра и до самой ночи. Особенно с такими идиотами, как этот вот Воскобойников. Я ему слова грубого не сказал, а он на меня кинулся. Хрен ему, а не ночевка в теплой постели! Пусть в обезьяннике поторчит. Может быть, чему-то там и научится, а то только и умеет, что кляузы на соседей писать!

Гуров понимал, что в чем-то подполковник прав, но и наказывать так строго недалекого Воскобойникова было глупо. Это уже как-то совсем по-ментовски получалось. Тем более что Коробов не так уж сильно и пострадал. Одна пуговица на пиджаке только и была оторвана.

Сыщику претило наказание только ради самого этого факта. Он всегда считал, что человек должен получать только то, чего сам заслуживает. Если Лев Иванович мог вмешаться, сделать так, чтобы это правило воплотилось в жизнь, то никогда не оставался в стороне. Он был уверен в том, что ни на обезьянник, ни на возбуждение уголовного дела Воскобойников не надебоширил, но подполковник решил встать в позу.

– Лев Иванович, это мой клиент. Я с ним работаю, он на меня напал, и только мне решать, что с ним дальше делать, – проговорил Коробов и жестко усмехнулся, восприняв секундную заминку со стороны Гурова как знак замешательства. – Уж разрешите, я сам с этим разберусь.

– Не разрешаю, подполковник, – жестко осадил его сыщик, никогда и никому не позволявший с собой разговаривать в таком тоне. – Как старший по званию приказываю вам не вмешиваться в это дело. Я у вас его забираю и в дальнейшем разбираться с ним буду сам.

– Вот как? – Коробов вскочил со стула. – Я этого так не оставлю. И рапорт напишу, и возбуждения уголовного дела против этого хмыря потребую!

– Ваше право, подполковник, – сухо ответил на это Гуров, и разъяренный Коробов выскочил из кабинета.

После ухода подполковника сыщик почувствовал, как тупая боль скрутила его желудок. Подобные приступы у него случались уже не раз, причем в последнее время их частота увеличилась. Они одолевали Гурова практически всегда, когда ему случалось хоть немного понервничать. Теперь ему уже приходилось пить обезболивающее. А вот к врачам он категорически отказывался обращаться, был абсолютно уверен в том, что сам может справиться с болячками, считал, что после любого обращения к ним медики придумают сразу несколько заболеваний, которых у него и близко не существует. От болей в желудке Гурову пока достаточно хорошо помогал ранитидин в паре с анальгетиком, и он тут же полез в стол за таблетками.