Книга Дырка для ордена, страница 123 – Василий Звягинцев

Наступила продолжительная пауза. И Тарханов и Розенцвейг обдумывали услышанное. Каждый по-своему.

— Именно так и было спрошено — уничтожить Израиль? — удивился майор. — И вы ответили — «да»? Тем самым согласившись способствовать геноциду?

— Не будьте начетчиком, — отмахнулся профессор. — Не цепляйтесь к терминам, о которых не имеете понятия. Тем более что слово «да» имеет очень разные смыслы для того, кто спрашивает и кто отвечает.

— А почему вообще возник такой вопрос? — спросил Тарханов. — Были основания?

— Основание — принцип испорченного телефона. Один услышал, передал другому, третьему, и на выходе получается информация, имеющая очень мало общего с действительностью.

— Что-то мы опять лезем в дебри.

Умение Маштакова плести словесные кружева начинало раздражать Тарханова.

— Тогда не перебивайте меня, — огрызнулся тот. — Дайте мне сказать все, что я считаю нужным.

— Это в последнем слове перед судом присяжных вы будете говорить все, что считаете нужным. А здесь коротко и понятно изложите — в чем главное назначение прибора, какие побочные эффекты позволяют рассматривать его в качестве оружия массового поражения, какие для вас лично последствия имело то, что машинка не сработала.

Вопрос о том, что случилось с ним самим, Тарханов решил оставить на потом.

Видимо, голос его звучал очень убедительно, равно как и выражение лица не оставляло сомнений в серьезности намерений. Маштаков сделал последнюю попытку сохранить лицо.

— Согласен. Но… Мне кажется, официальные лица должны предъявлять какие-то документы? Ордер на обыск, арест, вообще есть процессуальные нормы.

Тарханов рассмеялся, и смеялся долго, давая выход нервному напряжению, которое все же присутствовало.

На этот вопрос ему было легко ответить, они у себя в службе неоднократно его обсуждали, хотя и в другой постановке.

— Нет, вы меня действительно насмешили. Боюсь, что вы находитесь под сильным влиянием предрассудков гуманного девятнадцатого века. Всякие там «хабеас корпус» и прочие глупости. Но времена-то изменились, как говорили древние, и с ними изменились и мы.

Ну ответьте, придет кому-нибудь в голову спрашивать у вышедшего на дело грабителя или наемного убийцы разрешение на ношение оружия, лицензию на отстрел указанного количества граждан, настаивать, чтобы он предоставил вам право на звонок домой и адвокату, присутствия при вашем отстреле прокурора и врача…

Или хотя бы заблаговременного уведомления о том, что отныне вы с ним находитесь в состоянии войны. Глупо звучит, да?

Вот и мы тоже решили, что отношения с преступниками следует строить на строго паритетной основе. Руководствуются они в своей деятельности нормами УПК, Гаагской и Женевской конвенций — тогда все в порядке.

Как там написано — комбатанты воюющих сторон должны иметь униформу установленного образца, ясно видимые знаки различия, оружие носить открыто. В случае же несоблюдения этих правил вполне допускается ускоренное военно-полевое судопроизводство, а также и расстрел на месте.

— Ваши слова звучат несколько странно. Во все времена считалось, что нельзя отстаивать право неправовыми методами.

— А почему? — включился в игру Розенцвейг. Ехать еще долго, чуть не целые сутки, отчего же не поболтать с умным человеком.

— Ну, это же аксиома…

— Ага. Как пятый постулат в геометрии. — Тарханов когда-то читал популярную книжку по математике, вот и вспомнилось к месту. — Не умея доказать его справедливость, но догадываясь, что без него вся наука идет к черту, ни по чему другому, решили считать его аксиомой.

Так и здесь. Мол, убийца тоже гражданин, нельзя лишать его соответствующих прав. А мы решили, как Лобачевский, взглянуть под несколько другим углом.

С нашей точки зрения (а мы, как вы слышали, военная контрразведка), любой индивидуум, выходящий своей волей, так сказать, за пределы правового поля, выходит из него в полном объеме. Вот и вся геометрия. Исходя из этого постулата продолжайте свой рассказ.

Маштаков пожевал губами, оценивая, как гроссмейстер, позицию на доске.

— Ладно. Но на всякий случай имейте в виду, что ценность моего изобретения настолько велика… Я даже не могу сказать, насколько именно. И никто, кроме меня, еще очень долго не сможет понять, как генератор действует и как его применять.

— Намек понял. За свою личную безопасность можете не беспокоиться.

После чего начался настоящий разговор.

В дальнейшем господин Маштаков, хотя и не мог до конца избавиться от привычного стиля, все же довольно понятно изложил суть дела.

Которая заключалась в следующем.

Над своим изобретением он работал более десяти лет. Его в свое время весьма заинтересовала тема квантовой структуры мироздания. Особенно самый непроработанный ее раздел, который не сумели или не рискнули развить до степени практического применения ни Эйнштейн, ни Козырев. Хотя кое-какие попытки и сделали.

Но Маштакова более увлекла теория известного математика Кантора, занимавшегося теорией множеств. Тот пришел к выводу, что в бесконечности существует некая «точка Алеф», находясь в которой можно одномоментно обозреть все прошлое, настоящее и будущее мира, как бы изображенное на одном листе бумаги. Придя к этому выводу, Кантор сошел с ума.

— А я, как видите, нет! — с торжеством заявил Маштаков.

— Ну, это еще как посмотреть, — заметил Розенцвейг.

— Как угодно, но прибор-то действует! Я вычислил положение этой точки и, более того, догадался, как ее можно достичь. В этом мне помогла теория еще одного непонятого гения — Эверетта, который открыл, что нас окружает множество вселенных. А в этом множестве есть такие, что имеют полный набор одних и тех же элементарных частиц и, соответственно, прочих материальных тел. Только процессы в них протекают с некоторым временным сдвигом, что и вызывает иное развитие физических процессов. Соответственно — и исторических тоже.

Отсюда, в каждой из вселенных существуют копии каждого человека, синхронизированные с прочей окружающей действительностью. И нужно лишь найти способ, как пересекать границу между вселенными. Кстати, географические координаты в них тоже должны совпадать.

— Вы ведь в этом убедились, полковник? Как сказал некий философ: «А на самом деле мир не так прост, как вы думаете. Он гораздо проще».

В результате и появился этот самый квантовый, а вернее — хроноквантовый генератор, который может точно так же, как обычный электрический, генерировать поля квантов времени ничуть не хуже, чем банальные электроны.

И почти по тем же физическим законам. То есть изменять их напряжение, направление и силу тока. Только эффекты получаются слегка иные. В той же мере иные, чем электричество или магнетизм отличаются от времени.