Книга Фамильный приговор, страница 4 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Ну, не знаю, Петр, – засомневался Гуров. – Ежели это на самого замминистра обида, то его самого бы и застрелили, а так – сначала бывшую жену, потом сына.

– Эх, молодой ты, Лева, раз не знаешь, что для иных людей самым страшным наказанием будет не смерть, а потеря самых близких ему людей, – возразил генерал Орлов. – Вот представь: захотел тебе кто-то отомстить и стрелял бы в твою Марию. Что бы ты почувствовал? – посмотрел он с прищуром на Гурова.

– Да уж, – задумался Лев Иванович. – Лучше б в меня стреляли.

– Вот то-то! – вздохнул Орлов, с задумчивым видом закусил губу и встал. – Так что идите и выполняйте свой долг перед человечеством – ищите убийцу или убийц, если таковых более одного. И о том, как дело продвигается, докладывайте мне каждый день лично. Хоть по телефону, хоть на электронную почту. Это тебя касается, Лева. Со Станиславом я и в кабинете встречусь.

– Не люблю я этих электронных почт и современных мобильных, – проворчал Гуров, вставая с места. – Они мне разные прослушивающие шпионские штуки напоминают.

– А, так я теперь понял, Лев Иванович, почему ты все время забываешь заряжать свой телефон! – рассмеялся Крячко, двигаясь следом за Гуровым к выходу. – Ты просто боишься, что через него тебя агенты ЦРУ прослушивать будут.

– Правильно понял, Станислав, – улыбнулся Лев Иванович шутке. – Только вот Мария у меня этого никак понять не может. А потому, даже находясь на гастролях по городам Сибири, все время мне звонит и напоминает, чтобы я не забывал заряжать мобильник.

Гуров остановился в дверях и, повернувшись к генералу, спросил:

– Петр, а как командировочные оформлять? Может, я на свои в Сочи слетаю, а потом мне вернут деньги? А то ведь опять Никитична чего-нибудь напортачит.

– Делай, как знаешь, – отмахнулся хмурый Орлов, – только попади туда как можно быстрее. Я сейчас звонить буду в сочинское управление. Пусть ждут.

– А от зубной боли, Петр, есть хорошие таблетки, «Найз» называются. Мне их Мария всегда дает. Ты Верочке скажи, пусть она в аптеку сгоняет и купит. Чего мучаешься-то!

Гуров вышел, а генерал, хмыкнув себе под нос: «Все-то он видит, все-то он знает», нажал на кнопку селектора и вызвал к себе секретаря.

Самолет в Сочи, как узнал Лев Иванович, должен был отправляться только в двенадцать ночи, и потому времени собраться у него был вагон с тележкой в придачу. Поэтому, заказав авиабилет, Гуров, как и договорился с Крячко, отправился вместе с ним на Петровку принимать дело об убийстве Данилиной.

– Три месяца прошло, а они, я так понял из разговора со следователем, ни на шаг не продвинулись, – сетовал Станислав. – Дело глухое, как мне доложили.

– А то ты не знаешь, что все дела, которые к нам попадают, по факту считаются глухарями, – усмехнулся Лев Иванович.

– Так-то оно так, как ты любишь говорить, – согласился Крячко, – только вот отчего-то нам ведь удается их распутать. Просто они не там ищут. – Крячко припарковал машину возле знаменитого на всю Москву, да и на всю страну здания.

– Ну, вот сейчас и посмотрим, там или не там. – Гуров вышел из машины и, одернув полы пиджака, поправил узел галстука.

– Ты хоть пуговицы расстегни и галстук сними – жарко ведь, – посоветовал, глядя на него, Станислав.

Лев Иванович молча отмахнулся и вошел в прохладный вестибюль Главного управления по уголовным делам города Москвы. Костюмы Гуров носил с бо́льшим удовольствием, чем форму. В форме он чувствовал себя неуютно, особенно если приходилось встречаться со свидетелями. Люди, которые, по идее, должны были доверять человеку в форме, отчего-то пугались или чувствовали себя скованно, если полицейский был в форменной одежде. Пиджак же – другое дело: вызывал уважение и настраивал на деловой разговор. Давняя привычка Гурова носить костюм, а не форму, сформировшаяся еще с молодости и первых лет службы, оставалась неизменной даже теперь, когда многие оперативники переходили на более удобную современную одежду – джинсы, куртки.