Онлайн книга «Охота на мага»
|
Орлов мягко попросил: – Лева, не надо «хотя». К тому же если его смерть была вызвана не совсем естественными причинами, спровоцирована… – Ну как это возможно? В глотку заливали? – Всякое бывает. Можно и без насильственных действий довести до самоубийства человека больного, после двух клинических смертей. Не исключено. Тогда тем более надо работать, делать свое дело, разбираться. Гуров молчал. – Лева, это твоя работа. Один раз отступишь, потом второй, потом уважение к себе потеряешь, а ты мужик… – …ты должен. Очень, очень свежо и остро. И все-таки: дело финансовое, почему мы? – Дело сложное. И именно потому. Вот возьмет его на контроль шеф – и будешь разбираться уже в кратчайшие сроки, и бегать, аки хорт за зайцем, – жестко посулил Орлов, – не задавая вот этих вечных ментовских вопросов. Теперь серьезно: нет никакого Сида, есть Михаил Ситдиков, член комитета Госдумы и тэ-дэ и тэ-пэ, вероятно, центральное звено в сети финансовых махинаций, скорее всего, сто пятьдесят девятая, часть четыре. – Но ведь экономисты… – Да, и они забегают, когда отмашка будет дадена. А ты не бегай, тебе незачем, у тебя уже все есть. Труп у нас имеется, документы – вот они, – он похлопал по папке, – дергать тебя никто не дергает… не дергает ведь? – Некому, Петр Николаич. – Вот и поработай спокойно, без горячки. Он вздохнул. – Прости, если резко. С тобой иной раз иначе нельзя. – Да я понимаю, надо и рубануть сплеча. – А вот надо! – Орлов выдвинул подбородок. – Потому что чем старше, тем мы терпимее, в любое положение входим, всех оправдываем – себя прежде всего! Возраст уже, на пенсию скоро, чего пупок рвать, проживем как-нибудь в хате с краю. А она, между прочим, всегда первой горит! – Ничего, – примирительно кивнул Гуров, – я понимаю. – Я о своих словах не жалею. – Конечно. Зачем вам подчиненный, которому правду в глаза сказать нельзя. Орлов дернул бровями, вхолостую поработал тяжелыми челюстями, точно продолжая речь. И, наконец, апофеоз: мягко, как кошачьей лапой орудуя, он пододвинул к гуровскому локтю папочку, извлеченную из сейфа. – Покумекай, Лева, только без спешки да шума, не привлекая внимания. Решишь, что в самом деле нет никакого криминала, то и со спокойной совестью… пусть экономисты трюфеля копают. На этом и успокоимся. Иной раз бывает так: вроде бы все понятно, если не вникать в личности и прочую психологию. Но вот стоит перед тобой пожилой, уважаемый тобой человек, искушенный в сыске (читай: людских подлостях, лицемерии, вероломстве), и человек этот свято уверен в том, что основной подозреваемый «ну никак не мог». Почему? А вот потому. С отцом вместе служили, самого знал с пеленок. Дурак честный, мозгов не хватило бы. Мало это или много? И слово это – «успокоимся». Знает же, старый лис, отлично знает, что нет более верного способа завести Леву, кроме как призвать к спокойствию. Что тут скажешь? Вот и Гуров решил промолчать, вздохнув, взял материалы, щелкнул каблуками и вышел. Папку он, подписав: «Сид. Разное», отложил в сторонку, из вредности решив, что на работе смотреть ее не будет. Текущие дела привычно поглощали минуту за минутой, часы за часами, голову даже не затрагивая. Мысли же постоянно возвращались к этой проклятой кучке бумаг, и это раздражало. «Допустим, смерть от естественных причин, и при чем тут я? Если не от естественных, то… я-то тут при чем?! Если речь идет о расхищении социалистической… пардон, конечно же, капиталистической собственности, разбазаривании субсидий – то тем более при чем тут я? |