Онлайн книга «Охота на мага»
|
«Неужели и это его творчество? Да, многолик человек, пока жив, конечно». Какое-то резкое, странное движение возникло на сцене, Лев Иванович, приподнявшись, увидел, что Алексей бережно, но настойчиво оттаскивает от гроба Юлию, а та что-то быстро, уверенно говорит, продолжая хвататься руками за стеклянную крышку, точно желая открыть ее. Наконец он поднял Лялечку на руки и унес. «Ну и чувствительная крошка. Или ей эти дарования все нервы измотали? Ничего ж не поделаешь, время, возраст, гормоны. Подойти, что ли, тоже попрощаться?» Передумал: как-то неловко. Лучше уж проявить уважение по-иному, так будет куда честнее. Провожали гроб аплодисментами. Алексей, вернувшись, кратко сообщил, что едет на три дня в Санкт-Петербург и что на это время все могут быть свободны. – Поехали и мы, пожалуй, – позвала Мария. – Ты где там? – Тут, моя королева. Едем. – …Что случилось-то там? – спросил он в машине. – Бедная Юляша, прямо истерика… Наклонилась к крышке да как захрипит: что вы творите, он же живой, он дышит, и всякое прочее в том же роде. Как она подошла, прямо туман изнутри стекла, как раз над лицом, точь-в-точь как от дыхания. Мария поежилась. – Жуткое зрелище, и череп этот дурацкий так и валяется. Аж пробило до самого позвоночника… при какой температуре хранят тела в морге, не знаешь? – Знаю, но не скажу, – мягко ответил Гуров, – ибо знание сие бесполезное. Сейчас приедем домой, примешь ванну и ляжешь в постель. – Разрешите приступить? – попыталась пошутить она, но получилось несколько жалко. – Разрешаю. …Алексей забрался в кабину. – Ну что, Леха, трогаемся? – спросил Ким. – Да уж, пора. – Он обратился к водителю: – Шеф, поспеем? – Чего ж нет, – отозвался он, – главное – из города выбраться, а там по платнику часов за семь долетим. Ехали в полном молчании, чинно глядя в окна. Потом деятельному Киму это наскучило, он, достав блокнот, принялся что-то писать, перечеркивать, переписывать, грызя ручку. Наконец, точно спохватившись, полез в карман и извлек сложенный лист бумаги, протянул Алексею: – Держи. – Что это? – вяло спросил тот, разворачивая. – Да так. Алексей пробежал текст глазами: «Я, Жога Ким Сергеевич, паспортные данные… регистрация… настоящим разрешаю безвозмездное использование своего стихотворного произведения…» – и подпись, удостоверенная нотариусом. Буквы запрыгали перед глазами, чуть не слезы навернулись, он крепко, от души пожал Киму руку: – Спасибо, брат, не ожидал. Тот отмахнулся: – Да ладно. Вспомни меня, если попрошу того же. – Но тотчас, точно спохватившись, добавил: – Нет, лучше пристрели. Хватит уж на старых конях выезжать. Стану собой, а там – как кривая… В Санкт-Петербург прибыли уже под вечер, пристроили гроб до завтра, стали прощаться. – Придешь на похороны? – Нет, Леш, еще камнями забьют. Да и не хочу с ним прощаться. И не получится. Прощай пока. Звони, если что. Сгорбившись, подняв капюшон, Жога пошел прочь по набережной. …Через шестнадцать с половиной часов неугомонный Сид упокоился окончательно, под очередные бурные аплодисменты: уйма народу собралась-таки на заснеженном кладбище, несмотря на то что никто никого не уведомлял. Остекленевший, Алексей наблюдал за всем происходящим как из танка, не ощущая ровным счетом ничего. Есть предел людской чувствительности. |