Книга Каменный след, страница 124 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Она словно забыла о том, что сделала, а заодно и о Льве Ивановиче. Словно не терзала ее мысль о том, что она убила человека, потеряла доверие семьи, принесла столько волнений родным, утратила все те немногочисленные радости жизни, которыми жила до прошлой ночи: возможность покупать любимый крем для рук, стоять возле приоткрытого окна, созваниваться с сыном в любое время, спать в удобной постели в квартире, в которой прожила почти всю жизнь. Ей ли после стольких лет работы в милиции не знать о том, как можно быстро потерять абсолютно все, что у тебя было? Не могла она не помнить тех людей, которых сама же задерживала, защелкивала на их запястьях наручники и отводила к машине с решетками на окнах. Такое не забывается. Острота впечатлений уходит, лица стираются, но в памяти-то все это остается в любом случае и даже в измененном виде, как ни крути.

Гуров дождался появления сотрудницы полиции, дал подписать Лигуновой протокол допроса и наконец покинул комнату. По пути к выходу его окликнул сын Лигуновой, который мялся возле окна. Жени рядом с ним не было. Петр Егорович заявил, что поедет вместе с Елизаветой Ильиничной в отдел полиции – она его мать, он переживает. Гуров разрешил ему сопровождать Лигунову, но предупредил, что Петр Егорович может лишь поехать следом за полицейской машиной, так как к матери ему даже не разрешат подойти.

– Она арестована, да? – растерялся Петр Егорович.

– Она подозреваемая, – ответил Гуров, нашаривая в кармане пачку сигарет. – Извините, мне нужно идти.

– Как же так? – забормотал Петр Егорович, отшатнувшись от Гурова. – Куда теперь бежать? Что же делать?

– Сотрудники с вами непременно пообщаются, – пообещал Гуров, пытаясь скрыть раздражение. Сын Лигуновой вел себя по-бабски, все время суетился и зачем-то пытался прикоснуться к руке Гурова. – Прошу прощения, я спешу.

О том, что Елизавета Ильинична категорически не хочет видеться ни с родным сыном, ни с любимым внуком, Гуров решил ему не говорить.

Будка консьержа на первом этаже была заперта на ключ. Через стекло Гуров заметил работающий настольный вентилятор и ровную стопку из рекламных газет на полу. Он подергал за ручку двери, позвал Василия Васильевича, надеясь на то, что старик находится где-то неподалеку. Не получив ответа и некоторое время поискав по закоулкам просторного холла, Гуров направился к выходу. У него не было времени ждать. К тому же консьерж сам сказал, что его уже допросили.

– Наконец-то, – нахмурился генерал-майор Орлов, увидев на пороге кабинета Гурова. – Садись. Рассказывай.

Лев Иванович положил перед Орловым тонкую пластиковую папку.

– Протокол допроса Елизаветы Ильиничны Лигуновой, – объявил он.

– Посмотрим.

Орлов пробежался взглядом по тексту.

– Маловато информации, – заметил он.

– Так и дело можно не заводить, – вздохнул Гуров. – Лигунова во всем призналась. У нее был мотив, а от орудия убийства она даже не пыталась избавиться. Чистосердечное признание, сделанное на месте преступления, не такая уж и редкость. Если честно, я был рад поскорее с ней закончить.

– Что, жарко? – спросил Орлов.

– Не то слово. Завтра приду на работу в плавках.

Орлов положил протокол на стол, накрыл его ладонью и в ожидании уставился на Гурова.

– Ясно, – понял Гуров. – Вступительную часть пропускаем. Вопросов к Лигуновой у меня много. Я намеренно не стал ей демонстрировать свое недоверие. Мне кажется, что она лжет. Только не пойму, в каком месте. Ты ведь это хотел услышать, Петр Николаевич?