Онлайн книга «Исчезнувший»
|
– Что самое обидное? Я вас не понимаю, – удивленно вскинул брови Лев. – У меня в памяти сохранилось смутное воспоминание, что он называл мне фамилию третьего героя, – объяснил Пикляев. – Но наш разговор носил такой сумбурный характер, все говорилось так быстро… Да к тому же в конце мы сильно повздорили, я наговорил Григорию Алексеевичу лишнего… Так что эта фамилия, которую он называл, совершенно стерлась из моей памяти. И я никак не могу ее вспомнить. Наступило молчание. Гуров сидел, уставившись в пол. Казалось, он забыл о своем собеседнике, забыл, зачем он здесь. Потом он поднял голову, взглянул художнику в глаза и тихо спросил: – Скажите, а вы кому-нибудь еще говорили то, что только что рассказали мне? – Что именно? – не понял Пикляев. – О том, что Артюхов называл вам имя третьего персонажа. – Кому говорил… Да никому, наверное… – И жене не говорили? – Нет, мы с Ириной не беседовали об Артюхове. – А с вами уже беседовал следователь, который ведет это дело? – Да, – кивнул художник. – Только не сам следователь, а его помощник, молодой такой парень. Но это был совсем короткий разговор, всего несколько вопросов. – А ему вы ничего не сказали о третьем персонаже? Что вам называли его имя? – Нет, об этом и речи не было. Гуров снова замолчал, о чем-то раздумывая. Потом поднял глаза на Пикляева и сказал, четко произнося каждое слово: – Послушайте меня, Евгений Викторович. Ваша память хранит сведения, которые чрезвычайно интересуют людей, организовавших убийство Артюхова. Сведения, из-за которых он и был убит. Это делает ваше положение крайне опасным! Если бы вы хотя бы кому-нибудь рассказали об этом – сообщили, что Артюхов называл вам третьего персонажа своей картины, – я бы настаивал, чтобы вы немедленно уехали из Княжевска. Здесь я не смогу вас защитить, а, скажем, в Москве мы могли бы организовать защиту. Может, вы уедете? – Уехать из города? – удивился Пикляев. – Но как я объясню это Ирине? И потом, у меня двое детей… Жене будет трудно. Нет, я не хочу уезжать! – Хорошо, – кивнул Гуров. – Если вы гарантируете, что ни один человек за пределами этой мастерской не знает о тайне, хранящейся в вашей памяти, можно рискнуть. Но только смотрите, не проговоритесь! О двух других героях картины знают несколько человек – Сорокин, Шмайлис, Настя, от них знаю я. Так что эта информация уже не токсична. Но ваша память – она как бомба. И если вы вдруг вспомните, кого вам назвал Артюхов, – ни в коем случае не делитесь этим секретом ни с кем. – Я никому не скажу! – обещал художник. – Я, если вспомню, сразу позвоню вам. Вы мне только телефон ваш дайте… – Телефон я вам дам, но звонить мне об этом не надо, – покачал головой Лев. – В смысле, по телефону сообщать не надо. Просто позвоните и назначьте встречу. Придумайте что-нибудь. Например, что хотите мне картины показать. – Хорошо, я вас понял, – кивнул Пикляев. Он был необычайно серьезен. – Теперь последний вопрос. Когда вы в тот вечер уже обо всем поговорили с Артюховым, даже поссориться с ним успели, и вышли из его мастерской – что вы увидели на улице? У вас, как у художника, должна быть хорошая зрительная память. Может, вы запомнили то, что не запомнил искусствовед Сорокин? Может, видели людей, которые бродили или стояли возле мастерской? Или еще что-то? |