Онлайн книга «Древняя штучка»
|
– Допустим! Но мы, вообще-то, тоже люди, нам тоже надо расслабиться… – доверительно отметил он. – Почем час обслуживания? Саркастично хохотнув, Румынка укоризненно покачала головой: – Я так поняла, ты из уголовного розыска? Верно? Как догадалась? Участковые и пэпээсники нас о тарифах не спрашивают. Они просто куда-нибудь ведут и там «оприходуют». К тому же вчера тут был покойник, да еще иностранец… Теперь угро, я думаю, частенько тут будет шастать. Чего хотел-то? Предложив Румынке присесть в углу холла, где изобиловала всякая зелень наподобие пальм в кадках, Стас поинтересовался, знала ли она усопшего француза и его любовника-американца. При упоминании Дебирэ и Фэртона та иронично усмехнулась: – Тебя как зовут-то? Станислав? Ну, значит, Стасик. Меня – Рая. Так вот, Стасик, я их знала, обоих, более чем близко. Ты, я надеюсь, не излишне впечатлительный? Ну и хорошо. Так вот, они меня раза два снимали, чтобы устраивать «тройку». – Это как? – недоуменно уточнил Крячко. – Вот темнота-то! – снисходительно рассмеялась Румынка. – Ну, понятное дело, не в оглобли запрягались. Это когда трое в постели, правда, без собаки, как у Джерома К. Джерома. Со мной раза два «тройки» устраивали, и оба – с «удавочкой». Честно говоря, соглашалась на это только за повышенный гонорар. А в третий раз и вовсе отказалась – да ну их! Знаешь, Стасик, ментов я недолюбливаю, но уважаю как мужиков. Менты – реально мужики, в отличие от этих европедиков. Кстати, Жорка… Ну, Джордж Фэртон, возил меня еще к одному извращенцу. Он мне сразу все объяснил заранее: этот тип – не садомазо, а что-то наподобие трансвестита наоборот. – Как это? – озадачился Крячко. – Он хотел женщину, но обязательно одетую в мужской костюм. Вот такой у него прибабах. Мы с Жоркой к нему раза четыре ездили. Тот хмырь сразу на меня запал, требовал от Жорки, чтобы он только меня ему привозил. Ну, о том обалдуе что сказать? Хоть он и с дурью, но все равно с ним не так противно было, как в этой их «тройке». – А кто он, этот тип? Как его зовут? – заинтересовался Стас. – Он вроде бы художник, а зовут его…. Джереми… Джереми… Вот фамилию за– памятовала, – неуверенно проговорила Раиса. – Может быть, Шэпли? – подсказал Крячко. – О! Точно! – облегченно выдохнула она. – Джереми Шэпли! А ты его что, знаешь? – Слышал… А он тебе свои картины показывал? – Знаешь, Стасик, я только глянула на его «полотна», как сразу же стало ясно, почему слово «художник» произошло от слова «худо»: фуфло полнейшее. Нет, так-то я ему сказала: файн, файн, о’кей! Но на деле… Тьфу! Я так поняла, он помешан на задницах. Какую картину ни глянь – обязательно что-нибудь с двумя голыми «булками». И, что интересно, на его выставке полно этого нашего столичного быдляка. Ходят, ахают, причмокивают, баблосом шуршат друг перед другом. А уж морду-то дерут!.. Понимающе кивнув, Станислав поинтересовался: – А этот Жорик с Шэпли при тебе о чем-нибудь разговаривали? Хотя… А-а-а! Они же, скорее всего, общались-то по-английски… – Ну и что, что по-английски? – снисходительно усмехнулась Раиса. – У меня, между прочим, за плечами Иняз и пять лет работы в школе, так что понимала я их очень даже хорошо. – А они что, рисковали откровенничать в твоем присутствии, зная, что ты их понимаешь? – недоверчиво улыбнулся Крячко. |