Книга Древняя штучка, страница 60 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Так, значит, этот мерзавец Фэртон все-таки убил Анри… – наконец выдохнул он. – Кстати, мистер Гурофф, вы так откровенно говорите о весьма деликатных вещах по телефону… А ведь у вас, я слышал, это чревато возможными последствиями!

– Вон вы о чем! – непринужденно рассмеялся Лев. – Расслабьтесь, мистер Локс! Рискованно обсуждать деликатные темы по обычному телефону. А мой – с индивидуальным кодированием сигнала, его не сможет прослушать даже ФСБ. Кроме того, если подумать, то ведь ничего такого особенного я и не сказал, не так ли? Кстати, я уже подъезжаю к вашему отелю. Думаю, нам будет о чем поговорить.

– Хорошо, буду рад увидеть русского Ната Пинкертона, – уже даже несколько самодовольно произнес американец.

Локс оказался типичным долговязым янки, правда, с весьма объемистым пузцом. Он предложил выпить коньяку, и Лев, утвердительно кивнув, упредительно вскинул палец:

– Всего несколько капель – мне через час надо быть на совещании у начальника Главка генерал-лейтенанта Орлова.

Они сели в кресла к небольшому столику у окна, за которым были видны городские ландшафты столицы. Немного поговорив о погоде и ценах на нефть, перешли к главному.

– Я так понимаю, мистер Гурофф, у вас есть какое-то конкретное предложение? – спросил Локс, закуривая сигару и указывая Льву на шкатулку-сигарницу.

Отрицательно качнув головой («Не курю!»), Гуров отпил коньяк и с многозначительным видом пояснил:

– Разумеется. Есть конкретное дело, которое в какой-то мере можно назвать «пилотным проектом», поскольку именно от его исхода будет зависеть, насколь– ко долгим и плодотворным окажется наше сотрудничество. Суть вопроса вот в чем. Есть исторический артефакт – папирус, ровесник Древнего Египта. Он некогда хранился в одном из иракских музеев. Потом, после свержения Саддама Хусейна, кем-то оттуда был похищен и, пройдя, надо думать, через множество рук, в конечном итоге оказался у москвича, профессора Дорынова. Но вчера Анри Дебирэ похитил этот артефакт из домашнего сейфа профессора. После его убийства Фэртон забрал папирус себе и пытался скрыться, но его преследовали неизвестные грабители. Они его настигли и отняли папирус. И вот теперь мне поставлена задача найти артефакт и вернуть владельцу. А его владелец кто? Как вы думаете?

– Хм-м-м-м… – Американец задумчиво выпустил кольцо дыма. – Ну, надо полагать, профессор… Как его?

– Дорынов? Сомневаюсь! А чем подтверждено право его собственности на этот объект? Какими документами, какими его действиями, которые суд мог бы признать законными? А? Представим ситуацию. В картинной галерее пожар, некто вытащил из огня картину и продал ее мне. Я могу считаться ее законным собственником?

– Разумеется, нет… – Локс, видимо, силился понять, куда он клонит, этот непонятный русский сыщик.

– Вот! Выходит, этот артефакт, с точки зрения и морали, и права, по существу ничей. Следовательно, его собственником может считать себя всякий, в чьих руках он окажется. Поэтому мое предложение будет таким: я нахожу папирус и помогаю вам пронести его через таможню – связи у меня там хорошие. Вы его реализуете, как говорят у нас, «за бугром» и мою долю кладете в один из кипрских банков.

– О-о-о! Великолепный план! – обрадованно закивал американец. – Но почему со своим предложением вы решили обратиться именно ко мне?