Книга Школьная бойня, страница 177 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Местные опера какие версии отрабатывали – узнал? – поинтересовался Лев Иванович.

– Как я понял из пояснений Андрея Михайловича – проверяли все связи предпринимателя. А вот с театралами общались мало. А отчего так – кто ж его знает? Может, не придали этому направлению значения.

– Тогда надо будет поговорить со всеми, кто в том театре работает, а не только с худруком театра и потерпевшим предпринимателем, – в задумчивости почесал подбородок Гуров.

Полковники немного помолчали, прихлебывая время от времени чай, а потом Крячко сказал:

– Слушай, Лев Иванович, а если эти наши двое артистов-аферистов окажутся из той самой партии вытуренных чаплинским худруком актерами, то ведь нужно будет их выявлять и доказывать их причастность к аферам. А сделать это на данном этапе нелегко. Мне кажется, что, когда они узнают, что у Московского уголовного розыска появился интерес к афере с театральными денежками – притихнут и носа казать не будут. Считай, они и так за три недели две крупные аферы провернули – с театральными денежками и с освящением фундамента. Затихнут, и поди докажи, что это именно они аферисты, а не их коллеги или вообще кто-то другой. Да и показания наших свидетелей и потерпевших относительно их внешности настолько противоречивы, что под деяния нашей парочки будет сложно подвести доказательную базу.

– Тут я с тобой согласен, – вздохнул Гуров. – Заниматься благотворительностью законом не запрещено. Они поэтому и не прятались, когда деньги давали. А вот когда отнимали… Все потерпевшие видели совершенно разных людей, которые совсем не похожи друг на друга. Поди докажи, что это одна и та же парочка…

– Да доказать-то нетрудно, – горестно усмехнулся Станислав. – Только ниточку от театра, где произошли увольнения, потяни, и клубочек, я думаю, легко размотается. Но оно нам с тобой надо, а? – Крячко исподлобья посмотрел на коллегу.

– М-да, дела… – только и ответил Гуров. Но потом вдруг хитро улыбнулся и добавил: – Но у нас с тобой есть фора. У нас есть факты, которых нет у других оперативников ни в Москве, ни в Чаплинске. И если мы вычислим и поймаем наших аферистов-артистов раньше неповоротливых чаплинских оперов, то вполне возможно, что эти аферисты от нас нечаянно вдруг возьмут и сбегут. Как ты думаешь, может ведь так быть, чтобы от нас подозреваемые сбежали?

– Ну, если постараются, а мы, наоборот, их прошляпим, то, наверное, смогут и сбежать, – согласился Крячко. – Почему бы и нет? Все на этом свете возможно.

– А что ты на Таганке выяснил? – сменил Лев Иванович щекотливую тему на рабочий вопрос и сделал вид, что ему очень хочется услышать ответ на заданный вопрос.

Крячко махнул рукой и ответил:

– Да там все так, как и говорил твой дедушка-критик – обычная склока из-за ролей и денег. Группе актеров стало казаться, что режиссер и худрук намеренно не дают им играть те роли, в которых они хотят быть заняты. И к тому же у них урезали зарплату. Но двое устроились уже в другие театры, а трое, потоптавшись и помыкавшись, через неделю вернулись обратно, согласившись и на роли, и на урезанную зарплату. Так что в Театре на Таганке снова все спокойно – никаких тебе эксцессов и трений с начальством.

– Надо завтра позвонить еще в Ивантеевский угро. Ты ведь не догадался узнать у них, не было ли и там каких-нибудь афер, похожих на наши? А это упущение! – Гуров поднял указательный палец вверх.