Книга Странный дом, страница 158 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Он положил телефон на стол.

– Ну вы все слышали, да? – спросил он. – Врач хорошо знает Дубинину, не раз выезжала на вызовы к ней домой. За последние несколько недель раза три точно. Пациент там тяжелый, вот так-то. Последний вызов был как раз в ночь совершения преступления. В квартире с сыном Дубининой находилась сама Ирина и ее гражданский муж. Во всяком случае, именно так она его представила. Врач его узнала – это был Максим Голенко, чье лицо постоянно мелькает на экране телевизора.

– Значит, алиби подтверждается, – понял Гуров.

– Получается так.

– Что ж, это, конечно, усложняет поиски, но хотя бы что-то прояснилось, – добавила Виктория Сергеевна. Она коснулась губами края кружки и тут же втянула воздух сквозь сжатые зубы. – Пить невозможно, пусть остынет.

Гуров взял кружку и поставил ее на подоконник.

– Ну что сидим-то? – Гойда обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. – В каком месте теперь копать будем? Что докладывать начальству? У нас же ничего нет. Второй день пошел, а ребенка так и не нашли.

– А с камер видеонаблюдения удалось что-нибудь получить? – спросил Стас.

– А ты как думаешь? Камеры видеонаблюдения в доме установлены, но не работают. Это же обычное, черт возьми, дело. Кто бы сомневался.

Виктория Сергеевна подняла руку.

– Можно? Новость про камеры, несомненно, печальная. Но если они не работают, что ж теперь сделаешь? Зато мне удалось осмотреть квартиру Александры Долецкой. Она об этом не знает, но я специально провела осмотр тайком, чтобы ее не нервировать. Хотела проверить детскую комнату.

Гойда с интересом взглянул на Кораблеву.

– И что там?

– Я хотела проверить версию имитации похищения. Долецкая и в самом деле могла спрятать мальчика. Но подтверждений тому я не нашла.

– От кого она могла его спрятать?

– Не от отца. Но от его родителей. Мы вчера долго разговаривали. Александра всю жизнь свою описала. Да, история с Дубининой имела место быть, но тот конфликт так и остался в прошлом. А вот с родителями мужа у Александры были натянутые отношения. Они, оказывается, не принимали невестку и стали с ней общаться только тогда, когда она родила ребенка. Сразу оттаяли, стали приглашать в гости, но Долецкая им не верила. По ее словам, все дело было в том, что она не принадлежала к элите, как Алексей. Его семья знаменита, живет роскошно, а она хоть и москвичка, но далеко не так обеспечена, как Долецкие, и стала бы для их клана обузой. Алексей ссорился с родными, был на стороне жены, в какой-то момент отказался от их поддержки и жил в доме жены вместе с ее родителями. Но с ними у него отношения не заладились. Тогда он настоял на том, чтобы переехать в квартиру умершей бабушки. Там они и жили вплоть до измены Алексея. Александра рассказала, что однажды свекровь предложила ей отдать им ребенка, представляете? Насовсем. Мол, ты теперь без работы, жить тебе трудно, подумай о сыне. Знаете, если поставить себя на ее место, то я бы тоже заволновалась. У них деньги, связи. Запихнут девчонку в семейный дурдом, заберут внука себе. И попробуй докажи, что ты нормальная баба!

– Помнится, Алексей утверждал, что любит жену, а его родители души в ней не чают, – вспомнил Стас. – Божился, клялся. Врал, получается?

Кораблева бросила на него выразительный взгляд.

– Я бы не стала пока делать выводы. После того как я поболтала с Александрой, я и захотела осмотреть комнату Степы. Если мать захочет где-то спрятать ребенка, то соберет его вещи. Это было бы заметно, ведь зима на носу. Но в шкафчике все на своих местах. Три зимних комбинезона, варежки, шапки, сапожки. Игрушек тонна. Причем любимые видны сразу – они помечены, – улыбнулась Виктория. – На них сохранились следы его зубов. Натурально, покусаны выступающие части. Когда у моего сына резались зубки, он тоже грыз игрушки. Прямо изо рта не выпускал. Насчет вещичек это вся информация. Но был и другой признак, что Долецкая не сымитировала похищение, – в детской царит бардак. Если бы она планировала сымитировать похищение, то вряд ли оставила бы такой беспорядок. Наоборот, прибралась бы, чтобы ни за что взгляд не зацепился.