Книга Смерть под старой ивой, страница 190 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Дорогая моя, так это ж не грузин, не негр преклонных годов, – примиряюще заметил Гуров. В самом деле, результаты почти часового труда не имели ничего общего с балтийским злодеем. Получалось нечто безликое, неясное.

– Это среднестатистический мужчина средних лет, среднего роста…

– Усредненного пола, – сострил Станислав.

– Не смешно, – отрезала эксперт, поигрывая пером. – Чтобы что-то вам дать, надо, чтобы и вы что-то вспомнили. Прическа?

– Что я тебе, баба, что ли? – возмутился Крячко.

– Насчет «бабы» мы с вами в следующий раз поговорим. Когда опять прибежите с чем-нибудь срочным, – пообещала эксперт.

– Дело-то на пляже было, – напомнил Гуров.

– Тоже верно, Лев Иванович. Просто мокрый и вряд ли с копной волос. Такие блондинчики копны не носят. Брови?

– Никакие. Не видно было бровей, вроде бы валик вперед выдавался.

– Так. – Эксперт молниеносно, как шпагой, орудовала пером. – Глаза?

– Серые, это точно, почти белые, – ответил Крячко. – И взгляд такой задумчивый, добрый. Человек с таким взглядом шею свернет – не заметит, я еще подумал…

– Потом доскажете сагу свою, – прервала эксперт, орудуя пером по планшету. – Еще раз. Глаза? Ну, большие, средние, маленькие, внешние углы – вверх-вниз? Лицо – квадрат, овал, треугольник? Угол вверх, вниз? Уши – выдаются, прижатые, мочка большая, средняя?

Взявшись за полковников всерьез, эксперт минут за десять подправила то, что они давили из себя все это время, сумев «родить» лишь нечто среднее без лица и отличительных признаков.

– Этот?

– Он, – уверенно сказал Лев Иванович, оценив результаты труда мастерицы.

– С ручательством, – подтвердил Крячко. – Вот это талант! – И он поцеловал эксперту ручку.

– «Щит и меч» давно смотрели? – осведомилась эксперт, не ведясь на грубую лесть.

– В детстве, – признался Гуров.

– На девятое мая, на даче под пиво, – покаялся Крячко.

– Н-да… ну, может, просто совпадение, – успокоила эксперт, – хотя, конечно, вылитый Иоганн Вайс, он же Саша Белов. Еще что-то вспомните? Может, шрамы, родинки, татуировки, что-то делал, не делал? Говорил, может, как-то по-особенному?

– У него звонок на телефоне был, «Славное море – священный Байкал», – вспомнил Станислав.

Эксперт задумчиво повертела в руках перо, глядя на фоторобота:

– Этот факт к нашему делу вряд ли относится. Хотя интересно, ведь, судя по возрасту, вряд ли его можно признать любителем ансамбля Александрова и тем более Шаляпина. Ценитель? Музыкант?

– Хорошая мысль, – кивнул Гуров. – В общем, огромное спасибо, обязательно проверим.

…В кабинете Гуров некоторое время сидел молча, разглядывая получившегося фоторобота. Исключительно приятное, открытое, одухотворенное лицо с тонкими, можно даже сказать, интеллигентными чертами, лицо философа или даже профессора математики.

Нет, не вяжется.

– Не вяжется по картинке, – произнес он вслух.

– Что у тебя не вяжется? – осведомился Крячко.

– Не вяжется модус операнди. До того как он свои операции проводил – прямо филигрань, аккуратно, с выдумкой, ни шероховатости, ни зацепки, ну не за что зацепиться! Теперь фигурант ведет себя совершенно по-другому, как будто и не он это – если предположить, что это тот самый человек, а не исполнитель, наемник…

– Перестань! – поморщился Станислав. – Нашел наемника, метр с кепкой в прыжке.

– Еще раз допустим, что это тот самый. Он перешел к грубой силе, и это у него очень плохо получается. А до этого действовал исключительно мозгами. Вот это его поле. А здесь, стало быть, психанул, потерял самообладание – и тотчас обделался. Для такого супермена показательный момент.