Книга Смерть под старой ивой, страница 57 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Ерунда, – скривился Гуров. – Немного поцарапал плечо да еще порвал рубаху. Хорошая рубаха, новая. Жена покупала.

– У, змей! – взглянул Лежаков на все еще лежавшего без движения Мишку Кряка. – Убить тебя мало!

И тут только они обратили внимание на Ленку. Забившись в угол, она по-собачьи скулила и размазывала по лицу мутные слезы. Лежаков что-то хотел ей сказать, но лишь махнул рукой. А Гуров в это время подошел к торчащей в косяке длинной железяке, поднатужился и выдернул ее.

– Ну, – сказал он, – и силища у этого троглодита! Загнал в дерево едва ли не наполовину! С одного размаха! Пиковина… Узнаю. Давненько не встречал подобное оружие. Даже соскучился. Патриархальное, так сказать, орудие убийства. Минувший век.

– Это у вас в Москве, может, минувший век, а у нас – самая настоящая действительность, – скривился Лежаков. – Мы такого раритета изымаем по двадцать пять штук за неделю! Но вот что мне интересно. Если у него имелась пиковина, то отчего же он не воспользовался ею, а убил Пантелеева камнем или обухом? Ведь пиковиной куда удобнее. В общем, загадка, которая мне не нравится…

В это время Мишка Кряк застонал, зашевелился и засопел, потом встал на колени, а затем на ноги. И без всякого страха или каких-то иных чувств стал смотреть на Гурова и Лежакова.

– А, очнулся! – подошел к нему Лежаков. – Ну ты, дядя, и дурак! Ведь чуть не покалечил хорошего человека! А из этого следует, что ты помимо одного греха – убийства взял на себя еще один тяжкий грех – покушение на убийство сотрудника полиции. В совокупности это значит, что ты, дядя, крупно влип. По самое не могу! Вплоть до пожизненного заключения. К чему я это тебе толкую? А к тому, что у тебя есть еще малость времени, чтобы покаяться. То есть чистосердечно нам поведать, как и за что ты убил человека. Там, в деревне, под старой ивой. Так что ты соображай свою выгоду. Иначе нашьют на тебя бубновый туз как пить дать, и кончится твоя веселая житуха.

На этот пространный монолог Лежакова Мишка Кряк ничего не ответил и лишь презрительно скривил лицо: доказывайте, мол, а я посмотрю, как это у вас получится. А пока помолчу.

– Ну-ну, – понял, что означает его гримаса, Семен. – Что ж… Значит, поступим так. Ты пока сядь на эту табуретку и сиди на ней мирно и бестрепетно. А вздумаешь шевельнуться – огребешь по полной. Пистолетом по башке! Сел? Вот и сиди. А я пока позвоню по телефону.

– Алло, – нарочито громким голосом начал говорить он в мобильник. – Мажит Вахитович? Это Лежаков… да, Лежаков. Куда я пропал? Никуда я не пропал. Я на боевом посту. Можно даже сказать, что на рыбалке. Тут вот какое дело… Мы тут со Львом Ивановичем подцепили одну рыбешку… Да, Мишку Кряка. Мажит Вахитович, и как это ты догадался? А? Да-да, и его подружку заодно. Вот, сидит рядом со мной и рыдает горькими слезами… То есть получается, что сразу двух рыбин – на один крючок. Да, нужна машина, чтобы доставить эти тела в целости и сохранности. Хорошо. Ждем.

– Машина сейчас будет, – сказал Лежаков Гурову и взглянул на Ленку: – А ты, красавица, прекращай свои саратовские страдания и тоже собирайся. Да смотри, без глупостей. Потому что если и ты кинешься на нас с пиковиной, то тут уж моя нервная система не выдержит! А нервная система этого сердитого дяденьки – тем более. Так что, Леночка, будь умницей. Хорошо?